Партия с историей: Реванш

1.

Небо Далмаски

— Так вот, когда я подписывался на роль главного героя, никто не предупреждал, что кроме симпатичных кроликов мне придется таскать бряцающие тяжести. Но я явно превзошел сам себя, – полушутливо ворчал Бальфир уже за рулем небольшого резервного кораблика, уведенного без зазрения совести с «Бахамута». – Да и склонность Сидольфуса перестраховываться… Там способов сбежать с этой махины было больше, чем на нее попасть.

— Что? Мы вернемся к остальным? – без особого интереса в голосе поинтересовалась Фран. Виэра говорила слишком громко – сказывалась контузия. Бальфир обернулся, с некоторым сожалением посмотрев на ее непривычно безвольно лежавшие на плечах уши, которые подкрашивал оранжевым бурлящий в кабине Мист.

— Честно говоря, мне что-то не хочется. – Бальфир представил довольное лицо принцессы Ашелии, а потом как он будет объяснять присутствующим наличие практически живого Вэйна Солидора в "багажном отделении". Пожалуй, к подобному экстремальному развлечению он был просто не готов. – Давай в другой раз.

Виэра кивнула. Ей, по большому счету, было все равно.

— Тогда быстрее определяйся с местом назначения, Бальфир, пока наш пассажир не выпил весь Мист из двигателей.

Пират резко обернулся.

— Ты серьезно? – Полюбовавшись еще одни кивком, он ошарашено уточнил, – хочешь сказать, наш непокойный император его ест?

— Не могу точно сказать, – Фран повела плечами и стала изучать показания приборов. – Но двигателей может надолго не хватить.

— Да, вот в такие моменты и пожалеешь, что не везешь с собой пару-тройку лаборантов из Драклора с оборудованием. – Бальфир задумался. – Значит, нам нужно место, где много Миста и мало людей. Желательно не слишком далеко. Фран, ты не против прогулки до Набудиса?

— Что? – виэра посмотрела на компаньона и еще раз пожала плечами.

— Ну вот, и Вэйн тоже не против. Надеюсь, местное население обрадуется нашему визиту.

Бальфир сменил курс, мысленно пытаясь подготовить себя к кроссу по пересеченной местности с неподъемным грузом на плечах. И почему же никто не догадался иметь на «Бахамуте» парочку чокобо или хотя бы достаточно большую тележку?

***

Набудис.

Опасения Бальфира совершенно не оправдались – монстры, похоже, чем-то донельзя впечатленные, старались держаться подальше от мягко плывущего в золотистом коконе Неумирающего.

Фран, в общем-то, их понимала, но и бросать друга одного не хотела. Поэтому ей ничего не оставалось, как представлять, что по коридорам перескакивает эхо их шагов.

— Вот так, – Бальфир нашел подходящую нишу и бережно устроил там тело. Всего за несколько секунд стало казаться, что Вэйн Солидор, Неумирающий, - просто горгулья, которая всегда сидела здесь благодаря причуде архитектора. Пират усмехнулся. – Глаз не оторвать, мой император.

Он провел рукой по темным волосам, чувствуя, как воздух густеет от Миста.

— Что скажешь, Фран, – поинтересовался он спустя какое-то время. – Долго это все будет… окукливаться?

В тумане Миста уже нельзя было различить даже силуэта человека. Фран наклонила голову, прислушиваясь.

— Недолго, – и, словно вспомнив о чем-то, добавила. – Но дольше, чем имеет смысл тут сидеть. Неделю, как минимум. Возможно, дольше.

Бальфир провел рукой по волосам, собираясь с мыслями.

— Значит, у нас есть время озаботиться припасами и полечить твои дивные уши… Не бросать же его, – и уже тише добавил, – во второй раз.

Фран задумчиво коснулась безжизненно лежащего уха. Ей было сложно понять некоторые вещи, которые хьюмам так легко удавалось запутывать еще больше.

Виэра положила руку на плечо своему партнеру и опять слишком громко поинтересовалась:

— Думаешь, то, что проснется, все еще будет Вэйном Солидором?

Бальфир только рассмеялся.

— Думаю, иначе и быть не может. Ты его просто плохо знаешь.

Фран, конечно, заметила, как нервно дернулся уголок глаза пирата, но ничего не сказала. Все может быть, по крайней мере, если он окажется не прав, большой беды от еще одного монстра в этом некрополе не будет.

А если Бальфиру станет легче, то и потерянное время можно будет оправдать.

2.

Прекрасная Аркадия. Аркадис. Поместье Дома Бананса.

Говорят, в одну реку дважды не войдешь. А вот в родовом гнезде блудную птичку приняли, как ни в чем не бывало. Дворецкий, почти манерно поприветствовав лорда Ффамрана, проводил пирата в светлую просторную комнату и оставил наедине с легкими закусками и напитками.

Пригреться в мягком кресле, задумчиво изучая знакомую обстановку, оказалось на удивление легко. Он почти задремал, когда двери распахнулись, и в комнату чуть ли не вбежали его братья.

Точнее, вбежал – растрепанный и все еще в лабораторном халате – старший. И тут же попытался ласково ударить младшего брата по уху.

— Вернулся, поганец, завещание послушать?!

Бальфир буквально выскочил из кресла:

— Ну же, Ддарих, к чему столь бурная радость? И тебе приятного дня, Мэйран.

Средний сын Дома Бананса кивнул, устраиваясь в одном из кресел и раскрывая на коленях папку, которую принес с собой.

— И даже не надейся, что сможешь хоть что-то получить, если не явишься на похороны, братец. – Ддарих скрестил руки на груди, решив не садиться. – Или ты собираешься оправдаться, что уже попрощался с отцом, когда его убивал?

Бальфир мысленно поздравил себя с тем, что в данный конкретный момент ему нечего выплюнуть на ковер и предельно холодно поинтересовался:

— И кто же, интересно, сотрясает воздух подобным…?

— Один идиот из не–слишком–благородного Дома Сирос, – поделился информацией Мэйран. – А потом Судья Габрант сломал ему челюсть.

Он помолчал.

— По крайней мере, один из Судей Магистров Габрантов.

На этот раз пират в самом деле удивился. Настолько, что переспросил.

— Один из Судей Магистров Габрантов?

— Ты многое пропустил, – заметил Мэйран с почти извращенным весельем в голосе. – Начиная с похорон Императора нашего Вэйна Карудоса Солидора и коронации Ларсы Ферринаса Солидора, у всей Аркадии - что ни день, то праздник. В том числе, и гуляющий по дворцу слух, что у Судьи Магистра Габранта как минимум – шизофрения, как максимум – вырос в Драклоре незарегистрированный клон. И теперь оно не ест, не спит, а только служит Императору, да привидением шастает по солидорскому склепу.

Бальфир со смехом откинулся в кресло, благоразумно подальше от старшего брата. Два Габранта! Комедия положений в действии.

— Судя по тому, как заливается Ффамран, я выиграл наш спор, и там в самом деле два разных человека, – заметил Ддарих, наливая себе бокал вина.

Мэйран закатил глаза.

— В любом случае, Императору два Судьи Магистра Габранта не помешают, учитывая его незавидное положение.

— Незавидное? – Бальфир с трудом заставил себя перестать смеяться, представляя, как Ноа и Баш каждое утро выясняют, кто будет нянчить Ларсу и каким именно образом.

— Поддержки армии наш Император лишился, еще когда сдал бой при Рабанастре, – менторским тоном начал просвещать брата Мэйран. –А двух Судей Магистров и того раньше. Это особенно славно, учитывая, что даже Судье Магистру Зекту до сих пор не нашлось замены. Потому что Сенат как искал кандидатов, которые не смотрели бы на Вэйна как на наше все, так и не нашел. Сейчас, если тебе интересно, на пост главы Второго бюро претендуют аж три члена Дома Берган. И больше никто. Притом, что глава Дома многозначительно закатывал глаза во время трогательной речи Ларсы на похоронах. А позже, говорят, заметил мельком, что лучше бы Император убил брата своими руками, а не пользовался услугами далмасской швали. – Мэйран многозначительно посмотрел на закатывающего глаза Бальфира. – С остальными все не так радикально, но для Императора немногим лучше. Кто-то подсказал Ларсе восстановить Сенат в оригинальном составе. Но, как выяснилось, это невозможно. Потому что большая часть Сенаторов как-то скончалась, а два-три оставшихся уехали на бессрочный отдых по старости лет.

— Как-то кончалась? В тюрьме или в компании палача? – не удержался от ехидства пират.

— При невыясненных обстоятельствах. О ходе расследования можно справиться в бюро по расследованию внутренних дел. У Судьи Магистра Габранта.

Хохотнули братья почти одновременно. А Ффамран невольно подумал, не оставил ли Вэйн после себя список инструкций для пары-тройки верных последователей. С него бы сталось.

— И что, наш юный Император изучает общую политическую обстановку среди благородных домов Аркадии и решает, кого бы посадить на пригретые места?

— Вот если бы, – хмуро вклинился в разговор Ддарих, сердито потягивая вино из бокала. – Он собирается устроить выборы. Думаешь, почему Мэйран развел тут такую бурную деятельность и мешает мне спокойно работать?

— Мое назначение Консулом Далмаски уже практически подписали, – тоном обманутого ребенка огрызнулся Мэйран. – А теперь нет ни должности, ни провинции, и я не собираюсь возвращаться на должность третьего помощника старого пердуна, если можно возглавить оппозицию правящему дому в родном городе.

Он сверился с бумагами.

– Учитывая последние опросы граждан, шестьдесят процентов мест нам обеспечено.

– Ну вот, – криво усмехнулся Ффамран. – И часа не прошло, а я уже вспомнил, почему так радостно покинул эту обитель скорби.

— И пока не сказал, почему явился, – старший Бананса сурово взглянул на пирата. – У тебя еще есть шанс убедительно соврать.

— Ну какие могут быть недоговорки между братьями, – Ффамран взмахнул руками и очаровательно улыбнулся. Даже под пронзительно недоверчивыми взглядами братьев улыбка продержалась секунды четыре. После чего пират достал сложенный лист бумаги и перекинул его старшему. – Мне нужно некоторое оборудование из Драклора. Видимо, в качестве платы я подпишу что-нибудь на тему отказа от наследства или еще какую-нибудь опрометчивую бумажку.

— Ты соображаешь, сколько это будет стоить, Ффамран? – поинтересовался Ддарих где-то на середине списка. – И зачем тебе оно нужно, интересно?

— Собираюсь поискать зарытые в древних храмах сокровища, братец. Самая интересная форма археологии, но не искать же приключений на свою… голову… без должной экипировки, вам не кажется?

— Лично мне кажется, что под это можно организовать крайне опрометчивую бумажку, – промурлыкал Мэйран. – Которую ты подпишешь после похорон отца. Да, Ффамран?

Бальфир оскалился. Выбора у него, по большому счету, не было.

3.

Спустя примерно час, потраченный на попытки поторговаться и чисто семейную ругань, Бальфир покинул дом и направился побродить по улицам, переваривая выданную ему в просто неприличном количестве информацию.

Злые языки не раз поговаривали, что у каждого мужчины Дома Бананса свой неповторимый заскок. Если и так, то Мэйран был зациклен на политике и слухах. И желанием этой информацией делиться…

Решив про себя, что список потенциальных невест для Ларсы Солидора - явно не та информация, за которую дадут достаточно денег, а обсуждать личную жизнь Ноа и Баша все же немного непорядочно, Бальфир направился во дворец. Для начала проверить, пустят ли его внутрь, а потом – как карта ляжет.

Попасть во дворец было чуть ли не проще, чем при Вэйне, когда пират в принципе знал, кому именно было велено пропускать Ффамрана Банансу, не задавая глупых вопросов. Император Ларса, похоже, пошел дальше и включил в белый список заодно и пирата Бальфира.

Император Ларса Ферринас Солидор был несказанно рад увидеть друга, которого вся честная компания, похоже, тоже успела похоронить. Впрочем, пятнадцатилетняя девочка, ослепительно улыбавшаяся императору только усилила эту радость. Ффамран, разумеется, понятия не имел кто это, но вышитый на корсете крест дома Карудас вполне красноречиво представил ее в качестве одной из потенциальных невест из списка Мэйрана, зачитанного несколькими часами раньше. Потенциальный союз выгоден для обоих домов, но – хоть убей – не вспомнить, как девушку зовут.

Благородная дочь Дома Карудас присела в реверансе, не переставая улыбаться.

— Позвольте представить, – Ларса взял ее хрупкую ручку, ему совсем чуть-чуть не хватало умения скрыть неловкость от ситуации. – Шаалин Карудас, вторая дочь Дома Карудас.

Он сбился, и Бальфир отвесил девушке поклон сам, улыбнувшись ничуть не менее умело.

— Бальфир, просто Бальфир. Пират и летчик к услугам столь прекрасного создания.

Прекрасное создание присело в реверансе, смерив "пирата и летчика" изучающим взглядом. Серые глаза почему-то напомнили о Вэйне. Бальфир только хмыкнул про себя. Конечно, самое время удивляться тому, что солидорская порода видна в детях во всем, кроме цвета глаз – Ларса смотрел на мир типично голубыми глазами представителей Дома Ферринас.

— Не буду вам мешать, – прожурчала девушка. Голос ее был под стать внешности, изысканный и неуловимо аристократичный. Ларса облегченно отпустил ее руку, сказав что-то уместно-вежливое, и обратился к одному из Судей, видимо, приказывая оставить его с пиратом наедине. Улыбку с лица Шаалин словно стерли, и она удалилась в облаке непробиваемого достоинства. Судьи последовали за ней, а Император на это внимания совершенно не обратил.

— Да, – протянул Бальфир, усмехаясь. – Породистая девица, надо отдать должное.

Ларса нахмурился.

— Как ты можешь так говорить! Это же живая девушка, а не чокобо.

— И вряд ли ты найдешь настолько же породистого чокобо во всем Аркадисе.

— Бальфир!

Пират улыбнулся, разводя руками. И кивнул вклинившемуся в разговор Судье Магистру Габранту.

— К вашим услугам. Баш, как здоровье?

— Габрант, – поправил его Судья Магистр многозначительно. – Все за тебя волновались, как Фран?

— У Фран какие-то свои дела, – не стал уточнять Бальфир, вполне успешно изображая полное безразличие к факту отсутствия виэры рядом. – Мы решили отдохнуть друг от друга, как хорошие мальчик с девочкой. И, кстати, о девочках, чем ты расстроил бедного ребенка, Ларса?

Император Аркадии жалобно посмотрел на Бальфира снизу вверх.

— Это просто невыносимо, Бальфир. Все озабочены моей женитьбой, словно нет более важных и неотложных дел. Она же не единственная, кого мне буквально подсовывают! Даже Аль-Сид предлагал познакомить меня с одной из его сестер, когда они будут устраивать званый ужин в честь открытия посольства Розаррии.

Даже учитывая то, что сказанное Ларсой, для Ффамрана новостью не являлось, не сказать вслух "только не маргрейсская сорока!" оказалось крайне сложно. Видимо, можно сбежать из Аркадии, но не вытравить Аркадию из себя.

— Как знаешь, конечно. Полагаю, про важность грамотно выбранной партии тебе и без меня все рассказали. Тебе нужна поддержка сильных Домов.

— Но Шаалин - моя кузина!

— Вовсе нет, только Вэйна. И он не предоставит ворох наследников, которые могли бы вступить с Домом Карудас в кровосмесительную связь. А вот тебе было бы неплохо кровью еще раз связаться, например, с их монополией.

— Ну нельзя же быть таким прагматичным, Бальфир!

— Вполне можно, я проверял. – Бальфир растрепал волосы Императору просто потому, что стоял слишком близко. – Или ты собрался предложить Ашелии укрепить связь между странами? Она все же старовата, ты не думаешь?

На этот раз возмущенное "Бальфир!" послышалось со стороны Судьи Магистра.

— Не будем об этом, – тряхнул головой Ларса. – Это совершенно не важно, особенно сейчас, когда новый Сенат уже почти выбран. И наконец-то можно будет полностью восстановить штат Судей Магистров. Лучше расскажи, что ты делаешь в Аркадисе?

Бальфир, все еще ехидно улыбаясь, посмотрел на Ларсу. Главное – не передержать задумчивую паузу. Хотя новому Императору явно не доставало прозорливости и прагматичности старших братьев.

— Похороны отца все же не стоит пропускать. Кровь гуще воды, и все в таком духе. Опять же, нужно повидать некоторых знакомых и парочку могил.

Ларса сосредоточенно кивнул, после чего радушно улыбнулся. На взгляд пирата получилось несколько непрофессионально и слишком искренне.

— Я всегда буду рад тебя видеть, Бальфир. Двери Дома Солидор для тебя открыты.

Ответная улыбка Бальфира была несказанно радужной – он подумал, а не украсть ли столовое серебро Дома Солидор. Так, для практики, раз уж открыли двери.

Баш, поверх головы Императора Аркадии одними губами прошептал: "Мне жаль".

Ффамран мысленно поздравил старшего брата – лучшего времени для создания оппозиции придумать было бы сложно.

— Да, давно я не гулял по дворцу. Все-таки памятник архитектуры. Особенно некоторые места. – Он поймал себя на мысли, что пытается воспроизвести улыбочку ушедшей девушки. Видимо, от визита в Аркадис ему придется долго и вдумчиво отходить в барах Балфонхейма. – Но дорогу я помню, меня даже можно не провожать.

И специально для Баша добавил.

— Обещаю вести себя достойно Дома Бананса.

Ехидного: "Кого это должно успокоить?", в ответ не прозвучало. Все же без Вэйна императорский дворец казался невыносимо пустым.

4.

Похороны, как и следовало ожидать, не были ни помпезными, ни особенно трогательными.

Пустой закрытый гроб, люди с пустыми глазами, думающие, как ненавязчиво намекнуть различным людям о своих предпочтениях. И если сыновья Дома Бананса и оплакивали отца – делали они это явно не на людях.

Друзей у Сидольфуса Банансы практически не было, а в качестве политической силы теперь выступал Мэйран. Поэтому пришедшие, с довольно четко прослеживающейся очередностью, приносили соболезнования в основном ему. Ффамран набросал для себя примерный костяк оппозиции исключительно от нечего делать и решил, совсем уже для себя, что где-то процентов шестьдесят Вэйн даже одобрил бы.

Но потом его царапнул чужой взгляд, такой непримиримый, что он даже успел заметить - смотрела на него Шаалин из Дома Карудас, видимо, сопоставляя пирата Бальфира и Ффамрана Банансу. А может быть, на девочку просто уже возложили роль главы Дома до тех пор, пока первый сын Дома выйдет из грудничкового возраста.

Ларсы не было. Видимо, мальчику, – Ффамран не стал бы называть в такой момент Ларсу Императором, – уже поперек горла стояли похороны. И его нельзя было в этом обвинять, кладбище не место для детей.

Когда церемония кончилась, и двери фамильного склепа закрылись, люди начали неспешно, все теми же группками–по–интересам, расходиться, переговариваясь каждый о своем.

Вот только Бальфира почему-то понесло в глубь кладбища. Мимо могил Судей Магистров, чем-то выделившихся или, наоборот, недостаточно знатных и потому не имевших своих личных усыпальниц. Там взгляд его невольно зацепился за небольшой памятник Судье Магистру Дрейс с выбитым девизом "Закон превыше всего" в качестве единственного украшения. Что ж, Вэйн всегда любил тонкие издевки, особенно те, что ставили в тупик его младшего брата.

Словно призванный его мыслями, из-за деревьев показался склеп Дома Солидор. Несмотря на то, что однажды, – Ффамран знал это наверняка, – усыпальницу Императорского рода перестраивали, строение казалось величественно древним. Не заброшенным, а именно таким, словно стояло века и простоит еще столько же.

Бальфир задумчиво смотрел на переплетенных змей Дома Солидор и думал, что рано или поздно нездоровое любопытство и полное отсутствие уважения непременно обойдутся ему слишком дорого. Но он бывал внутри лишь однажды – на похоронах старших братьев Вэйна, когда он пытался разглядеть стоящего довольно далеко друга, а старший брат периодически отталкивал его назад. А там было на что посмотреть – Солидоры никогда не скупились, отдавая последние почести своим мужчинам.

Тот факт, что у Ларсы, если что, можно потом попросить прощения, хоть и не слишком искренне, только подлил масла в огонь. Да и замок, как ни крути, особо сложным не оказался.

Внутри был и ожидаемый полумрак, и мраморный пол, и гнетущая тишина. Статуи Солидоров, все как одна, вырезанные лучшими скульпторами своего времени. Жизнь символами рассказывается позой, одеждой… Все напоминало Ффамрану нездоровую помесь музея и святилища, поэтому он невольно шел как можно тише. Пока не увидел то, зачем собственно пришел.

Разумеется, Вэйну нашлось место возле братьев (всего лишь бюсты, и Ффамран совершенно не помнил их лиц, поэтому не мог судить о сходстве) и отца (помолодевшего на несколько десятков лет, полководца и гордого правителя, взошедшего на трон по горе трупов).

Император Вэйн сидел на троне, опираясь на меч (символ смерти в бою), на боевой доспех накинута императорская мантия. И, кажется, что вот сейчас он встанет, раздаст приказы Судьям Магистрам и поведет свою армию в победоносное сражение. Даже насмешливо-снисходительная улыбка скульптору удалась почти как настоящая.

Конечно, скорченный у подножья трона человек, совершенно не каменный, в планы скульптора не входил, зато дивно оживлял картину.

Бальфир усмехнулся каменной статуе, которая, несомненно, понравилась бы оригиналу. Думать о том, что было бы, не знай он, что настоящий Вэйн спит в Набудис…

— Это ты молишься или жалуешься? В любом случае…

Ноа резко дернулся, и Бальфир не мог не заметить, что Судья Магистр выглядит скверно. Нездорово бледная кожа, мешки под глазами. А сами глаза блестят лихорадочно, почти безумно. Даже за мечи схватился гораздо медленнее, чем раньше.

Можно списать все это, конечно, на плохо зажившие, – тоже было заметно, – раны, но… Бальфир криво усмехнулся. Можно еще делать вид, что Габрант не ловил каждую фразу Вэйна, пока была на то возможность, перебирая слова, как песчинки, в поисках золота нежности. Или говорить всем, что небо – зеленое.

Фран все же не зря учила Бальфира, что самое главное - не лгать самому себе.

— Это ты, – голос Судьи Магистра звучал глухо. Видимо, Ноа слишком долго молчал. Особого выражения тоже не получилось. На какую-то секунду Бальфиру стало даже обидно, что лихорадочный блеск в светлых глазах вовсе не по его душу. Словно вся ревность, все раздражение исчезло во вспышке Миста вместе с его императором.

Пират подошел ближе, решив вместо Габранта изучить статую. Услужливое воображение тут же наложило на каменное изваяние то, каким Бальфир видел Вэйна последний раз в Набудис – умиротворенно спящим, несмотря на куски железа, разрывающие тело. Не идеальный, но терпимый конец и, как всегда, некоторые мелочи списаны за неактуальностью. Очень в его духе, если разобраться.

Может быть, именно поэтому Ноа стоял рядом и молчал, каким-то звериным чутьем ощущая их одну на двоих зависть к Аркадии и тем высоким целям, которые оказались в итоге важнее. Или просто так и не нашлось в Аркадии хоть еще одного человека, оплакивающего не потерю по настоящему сильного лидера, а именно человека.

— В любом случае, – сказал Бальфир просто, чтобы хоть что-то сказать. – Статуя им, в общем-то, удалась, но нарушать традиционный порядок написания эпитафий… Что скажут историки лет через пятьсот.

Он задумчиво провел рукой по каменному мечу, а потом по вырезанной в мраморе надписи: "Твои уроки не забыть".

— Традиционный…?

Ффамран усмехнулся. Откуда приблуде из Ландиса, в самом деле, знать о славных традициях Дома Солидор. Ну, не считая братоубийства и бурной грызни за власть со всеми подряд.

— Почитай остальные, – он неопределенно махнул рукой в сторону остальных изваяний. – "Дом Солидор стоит" у тех, кто умер своей смертью или во время внешних войн, и "Дом Солидор един" у тех, кто пытался стать Императором, а стал трупом. Или наш славный Ларса не смог выбрать что-то одно.

— Лорд Ларса, – сквозь зубы процедил Габрант (и Бальфир, даже не оборачиваясь, был уверен, что Судья Магистр сжал кулаки). – Может поступать так, как сочтет нужным.

— С Башем в роли заботливой няньки? Возможно. – Ффамран легко вскочил на постамент. Ему слишком хотелось рассмотреть лицо статуи поближе, поэтому возмущенное восклицание Ноа он просто проигнорировал. Линия губ оказалась немного неверной, а камень именно таким холодным, каким и должен был. – А ты планируешь гордо скончаться на могиле хозяина, как и положено порядочной собаке?

Габрант с вернувшейся злостью уставился на Бальфира, но отрицать ничего не стал. Они молчали довольно долго, думая каждый о своем, пока пират, легонько щелкнув кончиками пальцев по каменной щеке, не сказал:

— В склепе ты его все равно не дождешься, – он спрыгнул на землю и с усмешкой добавил. – Лучше скажи мне одну вещь. Умеешь ли ты ставить палатки?

5.

Возможно, все дело в том, что Ноа практически не спал.

С того самого момента, как неудачно подвернувшийся полевой врач все же сумел вытащить Судью Магистра из комы, Судья Магистр боялся уснуть, предпочитая реальность, пусть и подернутую пеленой безумия.

По крайней мере, это помогло уговорить Баша остаться. Ноа готов был защищать лорда Ларсу, но не находиться рядом с ним. А то, что Баш даже примерно не понимал, как управлять Девятым бюро только дало Ноа новый повод не спать как можно дольше.

Достаточно было один раз взглянуть на написанные знакомым до боли почерком буквы, чтобы слова врезались в мозг, требуя исполнения приказа. Той ночью Ноа впервые приснился Вэйн. Или привиделся. Тень на фоне окна, смотрящая в сторону кладбища, силуэт из лунного света и провалов на тяжелых шторах.

Вполне достаточно для того, чтобы разбудить Баша криком.

И в точности исполнить все написанное.

Несколько недель его жизнь состояла из написанных мертвым человеком лаконичных приказов, вороха бумаг его подчиненных, тяжелого молчания наедине с братом и холодных ночей в склепе Дома Солидор.

Ларса пытался поговорить об этом всего однажды. Баш молчал.

Ноа было все равно до тех пор, пока очередная ночь неловким движением пьяного художника не смешивала реальность со сном, и в глухом, холодном сумраке ему не начинало казаться, что Вэйн с тихим скрежетом встает со своего трона. Его не касались каменные пальцы, знакомый голос не произносил скупой похвалы или насмешливой критики. Не было взгляда, удивительно теплого, улыбки, соединяющей жестокость и нежность в пряную смесь.

Иллюзия не выдержала бы простейшей проверки реальностью, только напоминала почему и для кого следует делать все возможное для защиты лорда Ларсы.

То, что не сделал бы сам Ларса. То, что не сделал бы Баш.

Иногда Ноа казалось, что только каменная статуя на пустой могиле знала, сколько еще это может продолжаться.

Пока пират, как всегда, легко и нагло не сломал ставший привычным порядок вещей. Ноа ненавидел его легкость и наглость той жгучей ненавистью, что рождает только одно чувство – зависть. Об этом он знал и раньше.

Как оказалось, Ффамран Бананса был еще и невероятно щедр.

Габрант давно научился не искать причин для чужой щедрости. Даже если он и нужен был Бальфиру, возможность увидеть не мертвого, спящего Вэйна легко отбросила все остальное за ненадобностью.

Пусть Аркадия остается в руках Ларсы. Приказы Вэйна были выполнены, об Императоре позаботится Баш. И если Бальфиру нужен гибрид носильщика и кухарки, пусть будет так.

За возможность смотреть, как в густом, похожем на золотистый кисель тумане, медленно поднимается и опускается знакомая грудь. На тонкую, почти невидимую сеть шрамов, паутиной оплетающих кожу там, где в какой-то момент куски «Бахамута» рождали в человеке дракона.

Вокруг них шелестели обезвреживающие Мист машины, хотя и их отсутствие не остановило бы Судью Магистра, и вряд ли нашлось бы хоть что-то, что заставило бы его покинуть это место.

Они ни о чем не разговаривали.

Пират изучал приборы, Судья Магистр по привычке - стратегические плюсы и минусы окружающей территории.

Когда можно было притвориться, что Ноа не услышит, Ффамран о чем-то тихо говорил, садясь на камни возле спящего Солидора.

Когда пират спал или пытался превратить вереницы цифр в сколько-нибудь понятное предсказание, Ноа, задерживая дыхание, только чтобы не дрожали руки, осторожно проводил рукой по темным волосам, по теплой коже, слушал чужое дыхание, забывал обо всем на свете.

Они оба не смогли бы сказать, сколько времени прошло. В какой момент взаимная неприязнь отступила в почти уютной тишине.

Просто однажды Ноа открыл глаза, как всегда, в первую очередь, ища мерцающий кокон в нише в стене, и не увидел на привычном месте ничего.

6.

Все же, подсознательно, Бальфир ждал чего-то подобного. Или просто оказался слишком прагматичен.

Пока Габрант вглядывался в пустое место, пират полез за оружием. Вовремя – гости не заставили себя ждать.

По началу все получалось даже неплохо. Судьей Магистром не стать без умения сражаться, да и пират не зря прошел Далмаску вдоль и поперек. Но иногда даже умение не компенсирует количество.

Бальфир даже не заметил, в какой момент Габрант отпихнул его к стене, только отметил, что, несмотря на физическую истощенность, тот неплохо сдерживал напор элворетов. Сам пират тоже ни разу не промахнулся. Он даже почти поверил, что им удастся отбиться от первой волны и отступить на более защищенные позиции. И только выругался, заметив очередного гостя просто-таки неприличных размеров, неспешно приближающегося к ним со стороны единственного выхода. А еще с неприятной горечью осознал: он так не разу и не заговорил с Судей Магистром от того, что так и не выбрал, каким именем назвать невольного спутника. И даже успел задуматься, насколько это было взаимно.

— Смотри! – Бальфир так и не выбрал вариант, вместо этого вложив в одно слово крайне красочный спектр эмоций. И уже спокойнее добавил, в принципе зная ответ заранее. – Бежать сможешь?

Ноа с трудом дышал, что не помешало ему коротко кивнуть, разрубая очередного монстра. Сможет. Недалеко, правда, но смерть в сражении, если разобраться, не самый плохой вариант. И сколько бы Баш не говорил, что погибнуть – значит, выбрать самый простой вариант, если это помешает мальчишке проявлять неуместное благородство…

Слишком занятые невеселыми мыслями, ни Габрант, ни Бальфир не услышали скрежет, какой получается, только если царапать металлом о металл и камни. И даже то, что некоторые монстры решили поискать себе менее сопротивляющуюся еду, Бальфир отнес на счет появления оверсоула, необыкновенно здорового и довольно быстро скользящего к ним.

Не тратя времени на размышления, пират несколько раз выстрелил в голову твари. Оверсоул раздраженно дернулся, но, похоже, пули не причинили ему особого вреда.

Коротко ругнувшись, Бальфир перезарядил Фомальгаут, скорее услышав, чем увидев, как Габрант перехватил клинки, сцепляя рукояти. И криво усмехнулся.

Вновь раздался скрежет. Громче, четче, угрожающе. Это не было случайностью – кто-то или что-то давало о себе знать, что осознали все присутствующие. На какое-то долгое вязкое мгновение всё настороженно замерло.

И снова понеслось почти с ослепляющей быстротой.

Бальфир заметил крылатую тень, скользнувшую по стене, и несколько влажных желтых искр. А еще страх, прижавший к полу всех, кто не успел убежать.

Габрант заметил стремительный бросок и блеск. Так блестит клинок, так бросается на добычу зверь. И глухой удар – что-то пробило оверсоула насквозь, разбив и камни под ним. А еще предсмертный хрип, и беспомощно царапающие пол когти.

Фигура убившего монстра распрямилась, расправляя крылья. Металлически мечи-перья звякнули, и заскрипели, царапая камень – крыльям было тесно. А их владелец обернулся, сверкнув светящимися желтыми глазами.

Потом крылья исчезли, глаза погасли, снова становясь темно-серыми, и Вэйн Солидор, почти неосознанно поведя плечами, подошел к несводящим с него глаз людям. Усмехнулся, когда из рук Ноа выскользнули мечи, протестующе звякнув о камни, а Бальфир, наоборот, сильнее сжал пистолет.

— Вэйн! – на Ффамрана буквально накатило и облегчение, и раздражение, - все эмоции разом. Он проигнорировал усмешку на губах третьего сына Дома Солидор, проигнорировал Габранта, выдохнувшего только почти неслышно: "Мой лорд", проигнорировал даже свое радостно заскакавшее в груди сердце, чуть ли не выкрикнув:

– Скотина!

И залепил тому пощечину.

— Эгоистичная, самовлюбленная скотина! Что это вообще за выходки?! – Бальфир чувствовал, что его несет куда-то совсем не туда, и снисходительно-терпеливая улыбочка Вэйна вовсе не помогала успокоиться. – Думаешь, можешь вот так вот… сбежать?!

— Это исключительно твоя прерогатива, Ффамран? – поинтересовался бывший Император Аркадии, задумчиво убирая прядь черных волос за ухо. Ругаться ему не хотелось, а без крыльев почему-то становилось холодно, хотя никакой логической связи не наблюдалось. Вот только смотреть на пышущего праведным гневом Ффамрана было приятно. Живой, шумный, яркий. Тоже чертовски эгоистичный – колкость пропустил мимо ушей даже не запнувшись.

— Да, моя! Потому что другой город принципиально отличается от того света тем, что меня можно было бы позвать! Если бы ты этого захотел!!

— Очень интересное наблюдение, Ффамран, – улыбка Вэйна все же стала колкой. – Видимо, допустить, что для действий есть свои причины, ты считаешь ошибкой.

— Причины. Необходимости и отговорки. Вэйн, может, хватит?

Тот промолчал. Частично потому, что не слушавший их Ноа выбрал именно этот момент, чтобы бережно накинуть на плечи своего лорда теплый плащ, и Вэйн осознал, насколько успел замерзнуть. А еще, насколько ему не нравится место.

— Возможно, – Вэйн наклонил голову набок, кутаясь в теплую ткань. – Спасибо, Ноа.

Чутье его не подвело – оба его (Вэйн невольно усмехнулся) любовника уставились на него с удивлением. Идеальный момент для того, чтобы отобрать у Ффамрана инициативу.

— Но в первую очередь, полагаю, лучше завязать с вашим затянувшимся пикником.

Он бросил красноречивый взгляд на обломки лучшей имевшейся в распоряжении Драклора аппаратуры, а потом и на Ноа.

— Пока вас не пришлось отсюда выносить.

7.

На корабле, заменявшем Бальфиру «Страл», пусть не таком маневренном, зато гораздо более вместительном, нашлась, в том числе, и одежда на замену местами обугленных, местами порванных доспехов Вэйна.

Усевшись в пассажирское кресло и неспешно расчесывая волосы, бывший Император, пожалуй, впервые с того момента, как открыл глаза, почувствовал себя по настоящему живым. Хотя ему вполне приходила на ум еще пара способов убедиться в том, что неожиданное возвращение из беспамятства было настоящим.

Особенно в такой приятной компании.

— И куда полетим? – поинтересовался пират, запуская двигатели. – Но я сразу предупреждаю, что долгие и проникновенные разговоры мы будем вести лицом к лицу.

Вэйн откинулся на спинку кресла, решив не спорить с взвинченным пиратом. Краем глаза заметил пытающегося не шататься Ноа, который, похоже, твердо решил простоять весь полет где-то за его спиной, и, прикрыв глаза, предложил:

— У Гидера был домик у озера Солейс. Как раз для отдыха от бесценного семейства. Без слуг и остальных условно приятных мелочей. Его так никто ни к чему не приспособил. Около двух дней лета от столицы, чуть меньше суток от самого близкого города.

— Звучит заманчиво, карта у меня есть.

Бальфир сосредоточился на пилотировании, про себя прикидывая, достаточно ли у него стимулянтов, чтобы долететь до "домика".

— Надеюсь, недостаточно заманчиво, чтобы ты довел себя до состояния Ноа? – словно прочитав его мысли, поинтересовался Вэйн. Бальфир только хохотнул.

— Не стоит переоценивать притягательность человеческих кроватей. Если бы ты решил поспать еще недельку, клянусь небом, я провел бы остаток жизни, убивая спальные мешки.

Корабль дернулся, резко набирая скорость и, вполне ожидаемо, все еще сосредоточенно молчавший Габрант не удержавшись на ногах, ударился о ближайшую стену.

— Жалобы не принимаются, капитан корабля прощается с вами и желает приятного полета, – почти пропел Бальфир, выжимая педаль скорости на максимум.

— Хорошо, – скорее для себя заметил Вэйн, – возможно быстрее, чем два дня.

Он встал, легко сохраняя равновесие в трясущемся от одной скорости корабле, четко осознавая, что раньше на такое способен не был. Не с такой непринужденностью, по крайней мере. Вэйн протянул пытающемуся подняться Ноа руку и, так и не дождавшись от Судьи Магистра реакции, чуть ли не втащил того в кресло.

— Лорд Вэйн? Я…

— На ногах стоять не можешь? – саркастично уточнил тот, садясь рядом и делая вид, что не замечает, как истерично Судья Магистр вцепился пальцами в его рубашку. – Почему бы не отложить разговоры на потом, как предложил Ффамран?

"Потому что если я закрою глаза, ты опять исчезнешь, а я очнусь в холодном пустом склепе, когда Баш отопрет двери", - хотел было сказать Ноа, но понадеялся, что Вэйн сам прочтет эти мысли. Или что не прочтет. Только сам того не замечая, почти рвал в пальцах рукав чужой рубашки.

Такое еще долго могло продолжаться, особенно если Вэйн углубился бы в воспоминания, как Ларса приходил к нему, когда мальчику снились кошмары. Тоже что-то судорожно сжимая в пальцах и мелко вздрагивая. Все это было очень давно.

А это – сейчас.

Вэйн Солидор, Неумирающий, замечает с убийственной логикой:

— Тебе надо выспаться.

И он гладил короткие светлые волосы до тех пор, пока впервые за долгое время Габранта не отпустило державшее его до того момента напряжение. Ноа в самом деле уснул, сжимая руку Вэйна, словно это было последнее настоящее в его жизни.

8.

— В следующий раз, – непринужденно заметил Вэйн, несколько удобнее перехватывая Ноа, которого вынес на руках из корабля – Судья Магистр все еще спал, хотя и не так крепко продолжая цепляться за одежду бывшего императора. – Я, пожалуй, полечу сам.

— И на долго тебя хватит? – в Бальфире проснулся профессиональный интерес, но пират почти с усилием подавил желание пообщаться на эту тему. Летать на крыльях…! Как-то не умещалось в голове, особенно в голове накачанной тонизирующими напитками. Он открыл очередную банку и многозначительно посмотрел на Габранта. К вопросу о плохо умещающемся в голове. – Тебе не тяжело? Все-таки он тебя тяжелее…

— Нет, – легко пожал плечами Вэйн, входя в дверь. Домик, в самом деле небольшой, не был уютным исключительно потому, что брошенное жилье, пусть даже содержащееся в порядке, зрелище довольно печальное. – И почему тебя это удивляет? Вспоминаешь, как тащил из «Бахамута» меня и своего кролика, периодически роняя из рук?

— У кролика есть имя, – закатил глаза Бальфир. – И если она такое от тебя услышит – мало не покажется.

— Нет существа ужаснее, чем оскорбленная женщина.

— А тебе Ашелии не хватило, чтобы на личном примере убедиться? Тебе вообще повезло, что так удачно упал. На этаж-другой ниже, и мы бы все трое там так и остались… И ты помнишь, как я таскал тебя на «Бахамуте»?

— Не столько помню, сколько знаю. Так что за все те синяки и шишки, которыми ты меня одарил, пока волок по полу, я обиды не держу.

Бальфир фыркнул, изучающе разглядывая Вэйна и его просыпающуюся от шума голосов ношу.

— Какая благотворительность, мне прямо неловко. А что, если я туда залезу, ты нас обоих без проблем покатаешь? – и, дождавшись кивка, продолжил, – Это такой бонус к желтым глазкам? И как оно называется?

— Оно? – Вэйн усмехнулся без особого юмора. – Неумирающий.

— Неумирающий? – задумчиво повторил Ффамран. – Как в "Оккурии Неумирающие"?

Ноа, упорно делавший вид, что вовсе не проснулся и поэтому еще может наслаждаться близостью своего Императора, тоже невольно открыл глаза. Оккурии. Это ведь из-за той твари…

— И что же отцовская подружка с тобой сделала? – в полголоса поинтересовался Ффамран, с которого как-то внезапно слетела вся веселость, но он все же попытался пошутить. – Превратишься в облако и переселишься в Гирувеган?

— Венат говорила, что возможно нашла способ нейтрализовать разрушительное воздействие нефицита на человеческий организм. Правда, уже после смерти Сидольфуса, и она не уточняла, какой именно способ.

— И что она говорит теперь? – Ффамран невольно огляделся, потом задумчиво подошел ближе, словно стараясь разглядеть Оккурию в глазах Вэйна.

А тот с какой-то отстраненной грустью только пожал плечами.

— Ничего. Невозможно делить тело с Оккурией, и не сойти с ума обоим, Ффамран. Сид пробовал подселять ее к различным живым особям, но вынести такое оказались способны только виэры, да и то недолго. А тут…

— Я даже думать не хочу, зачем им это надо было, и сколько народа они угробили, – поморщился Ффамран. – А в результате, что характерно, получилось как всегда.

— Теперь уже нет смысла говорить.

— В самом деле, – Ффамран подошел ближе и, задумчиво протянув руку, убрал падающие на глаза Вэйна волосы. – По крайней мере, это избавило тебя от массы шрамов.

Тот улыбнулся в ответ.

— Буду считать комплиментом. Ноа, как ты себя чувствуешь?

Судье Магистру жутко хотелось убедительно изобразить сон и, может быть, еще немного насладиться неожиданной нежностью своего императора, совершенно независимо от того, насколько тот остался человеком. Вот только никакого права на это он за собой не чувствовал. Если шрамов не осталось, не значит, что и ран не было.

— Крайне неловко, лорд Вэйн, – с подкупающей честностью признался он.

— К вопросу о неловкостях, Вэйн, это же практически императорская резиденция, пусть и в минималистическом стиле. Теперь скажи мне, что тут есть большая ванна, в которую можно налить горячей воды и провести в ней нескольких часов.

— Разумеется, есть, Ффамран, – улыбка Вэйна стала снисходительной, пока он помогал Ноа встать на ноги. – Как только ты починишь водопровод.

— Я починишь? – в голосе Бальфира моментально прорезался праведный гнев.

— У тебя есть другие кандидатуры, о сын Сидольфуса Банансы? Но в принципе есть озеро в качестве альтернативы. А если тебя совсем зажрет местная рыбка – кричи. Я прилечу спасать тебя, как на крыльях.

— Ну, знаешь…

— Ффамран, – вкрадчиво проговорил Вэйн, беря друга за руку. – Никто, кроме тебя, этого не сделает. И ты только подумай о горячей ванне.

— Это все, что ты можешь сказать? – хмуро поинтересовался пират, вырвав руку из аристократичных пальцев.

— Можешь подумать об озере, – не моргнув глазом, продолжил улыбаться Вэйн. – Выбор есть всегда.

— Инструменты? – интонации Бальфира сулили всем присутствующим как минимум продолжительные пытки, но, к его великому сожалению, нужного эффекта не произвели.

— Должны быть в подвале.

Издав напоследок не слишком членораздельный, но крайне возмущенный звук, Бальфир направился на поиски подвала. Горячая ванна, потом страшная месть. Например, заставить Вэйна готовить или есть то, что приготовит сам пират. Или мыть посуду, а возможно, и всю кухню…

Оставшиеся провожали Бальфира взглядом, пока дверь за ним оглушительно не захлопнулась.

Габрант опустил голову.

— Лорд Вэйн, я…

Бывший Император двумя пальцами поднял за подбородок голову Судьи Магистра.

— Нам, в самом деле, есть что обсудить. Но мы не будем делать этого в коридоре, Габрант.

9.

По лестнице вверх, потом налево. В застывшем воздухе пустого дома.

Когда-то давно, кажется, в другой жизни, Берган назвал метания Ноа между двумя именами легкой формой шизофрении и предложил избавиться от всех троих. А потом немного удивленно посмотрел на рассмеявшегося принца. Тогда это умиляло. И вечно краснеющий, если Вэйн оказывался слишком близко, так и неприжившийся в муравейнике Аркадиса Ноа -исполнительный и фанатично верный рыцарскому кодексу погибшего Ландиса. И почти до грубости резкий Габрант, на все имеющий свое мнение, свое видение, хмуро спорящий, прежде чем все равно согласиться.

Все уживалось в одном человеке почти без труда, тем более что мало кто называл Судью Магистра именем из прошлого. И еще меньшее количество людей могли заметить, в какой момент Габрант, суровый и неподкупный палач Дома Солидор, сменялся верной собакой лично Вэйна, откликающейся на имя Ноа.

Неумирающему теперь не нужно было даже оборачиваться.

Вот Ноа давится непроизнесенными словами, ему всегда было тяжело искренне говорить. А вот, уже всего через пару шагов, Габрант хмуро молчит, заводя себя, как пружину. И обратно.

Причина, как бы не лежала на виду, скорее всего, и сегодня останется не названной.

— Габрант, – повторяет Вэйн, когда они входят в одну из комнат. Спальня, где третий принц Дома Солидор провел всего одно лето, после которого жизнь его никогда не была прежней. Он, стоя посреди комнаты, обернулся к вошедшему за ним.

Словно пронзенный холодным оценивающим взглядом, Ноа рухнул на колени.

— Мой лорд, – глаза поднимает уже Габрант. Это не просто видно в том, как напрягается спина, плотно сжимаются губы. Это звучит и в голосе, когда он добавляет, – Вэйн.

— Откуда у тебя появилось пагубное желание не исполнять приказы, мне не слишком интересно, – нравится ли Вэйну замена или нет, сказать сложно. Он просто стоит, сцепив руки за спиной, и может стоять так еще долго. И они оба знают, что Габранту придется провести на коленях еще дольше. – Ты оставил Ларсу без защиты?

— Все ваши приказания были исполнены, – упрямо произносит Габрант. – Лорд Ларса, – он сам не замечает, но назвать младшего Солидора Императором ему не удалось еще ни разу, – под надежной защитой, никто из бывших Сенаторов не посмеет навязывать ему свою волю.

— Но ты здесь.

Глаза Габранта упираются в пол. Сейчас может ответить только Ноа, и он шепчет:

— Баш справится с его защитой гораздо лучше, мой лорд.

— Потому что не поднимет руку на хозяина? – голос у Вэйна буквально шелковый, ни намека на укор или гнев. Только легкий интерес, он ведь может судить о характере Баша фон Ронсенберга лишь с чужих слов.

Этого вполне хватает. Слова, правильные слова, в нужный момент сказанные нужным человеком, способны причинить гораздо больше боли, чем любое орудие пыток. Они оба прекрасно знали.

— Мне нет прощения, – хотя долг, честь и совесть ничего особенного для Габранта не значат, он говорит искренне. Дело не в чести и долге. – Только смерть будет…

— Не думаю, что у тебя есть право голоса в этом вопросе, Габрант, – холодно оборвал его Вэйн. И впервые не узнал, чьи именно глаза на него посмотрели.

— Поступайте со мной, как сочтете нужным, мой Император, – произнес Габрант, не опуская взгляд.

Вэйн решил его не поправлять.

— Какая жалость, – заметил он, поднося руку к губам и не переставая улыбаться, – что у тебя не найдется замены этой одежде. Раздевайся.

Последнее слово было произнесено крайне недвусмысленно, и у Габранта даже не возникло мысли ослушаться. Именно поэтому он не перестал расстегивать пуговицы, даже когда ногти Вэйна, с каким-то совершенно нереальным звуком начали превращаться в отливающие золотом стальные когти.

Глаза Неумирающего тоже отливали холодным золотом.

Самым естественным, без сомнения, было бы испугаться. Хотя бы того, как быстро Вэйн перестал казаться человеком, но Габрант думал только об одном – после наказания придет прощение.

10.

— Я так и думал, что нас ты звать не станешь.

Вэйн зашел в просторную комнату, отделанную мрамором, в центре которой располагалась поистине императорских размеров ванная. В ней блаженно расположился Бальфир, потягивающий вино из высокого бокала.

— Вы этого совершенно не заслужили. Вот ни на грамм, – он многозначительно повел по воде рукой, прислушиваясь к слабому аромату жасмина. Заброшенным дом мог быть хоть десять раз, а запасы на случай возвращения кого-нибудь из Солидоров никто украсть не посмел. – Поэтому присоединиться я тебя совершенно не приглашаю.

Вэйн только пожал плечами и сел на пол, облокотившись о край ванной и устроив на сцепленных руках подбородок.

— Будешь наслаждаться ароматизированной ванной, пока не окоченеешь?

— Ну, не скажи, твой братец знал толк в подобных вещах. Корытце-то с подогревом. Жаль только, что он не был в достаточной степени извращенцем, чтобы потрудиться сделать звукоизоляцию получше.

— Прости, если мы помешали тебе наслаждаться ванной, но у Ноа красивый голос, тебе не кажется?

Бальфир задумчиво закрыл глаза. Думать было сложно. То ли из-за общей усталости, то ли из-за того, что заинтересованный взгляд Вэйна отвлекал от всего на свете.

— Не слишком помешали, – наконец признался он. – Хотя я не уверен, нужно ли мне беспокоиться о своей нравственности, если учесть, что меня беспокоят теперь только две вещи. Первая – желание затащить Баша в бордель поэкзотичнее, когда буду в Аркадии в следующий раз, чтобы посмотреть на его лицо.

— Видимо, зрелище будет знатное, – задумчиво согласился Вэйн. – А вторая?

Ффамран допил вино и отставил бокал в сторону.

— Вторая – почему я не знал, что тебя привлекает подобное.

— Мне казалось, ты не будешь в восторге.

— Я родился в Аркадии, родине извращений, в Аркадисе, городе извращений, – бодро хмыкнул Ффамран. – И ты еще скажи, что все дело в возрасте.

— Ты будешь спорить, что нет разницы, Ффамран? Ноа – большой мальчик и знал, на что соглашался. А тебе было всего шестнадцать.

— И мне бы, скорее всего, в самом деле не понравилось, – кивнул Ффамран, соглашаясь. А потом задумчиво добавил. – А он точно был в курсе? У тебя кровь осталась…

Вэйн задумчиво опустил руку в воду.

— Я, все же, несколько увлекся. Но, думаю, без этого Ноа никогда бы себя не простил.

Ффамран согласно хмыкнул, ненавязчиво поерзав в ванной так, чтобы устроить голову поближе к руке Вэйна.

— Ты-то на него не сердишься, – он прикрыл глаза. – И на меня не сердишься.

— Нет, не сержусь, – улыбнулся Вэйн и добавил почти меланхолично. – В конце концов, пьесу играли по моему сценарию.

— Но то, как Ларса сыграл свою роль, тебя расстроило.

— Твоя наблюдательность иногда совершенно неуместна.

Ффамран бережно погладил по волосам Вэйна мокрой рукой. Если бы только этого хватило, чтобы он перестал хмуриться. – Между прочим, никто не виноват, что Ларса не такой, как тебе бы хотелось. А тебе стоило раньше избавиться от иллюзий на его счет.

— Иллюзий… – Ффамрану было бы гораздо легче, если бы в голосе Вэйна не слышалось столько горечи, несбывшихся надежд и чего-то еще… Пират про себя надеялся, что просто разочарования. – Не следовало думать, что еще один Солидор сможет отойти от традиций.

— Упрямые до невозможного, как один, – пробормотал Бальфир. – Что ты в принципе ждал от ребенка? Он прочел текст, который ты для него написал. И только ты мог ждать от малолетки чего-то большего. А теперь Император Ларса немного развалит нам Империю. Все просто замечательно, не бери в голову.

— И сожалеть только о том, что Венат не предупредила о своих планах заранее.

— Оно у тебя с отцом научилось, – Бальфир перебирал в пальцах черные волосы. – А ты тогда бы не бросил любимую женщину на растерзание любимому младшему брату?

Вэйн с удивлением посмотрел на Ффамрана.

— Тебя это необычайно беспокоит для сбежавшего из дома пирата.

— Родина есть родина, – Ффамран фыркнул. – Когда я сбегал, можно было не беспокоиться за прочность солидорского трона. Да и Мэйран не имел возможности забить мою несчастную голову своей пропагандой.

— Мой несчастный мученик, я даже не буду спрашивать пропагандой чего, – Вэйн снова улыбнулся, и Ффамран просто не смог не расцвести улыбкой в ответ.

— Хорошо, что ты наконец заметил. А на «Бахамуте», по большому счету, никто не блистал верно принятыми решениями.

— И ты потому такой покладистый?

— Может быть, – Ффамран притянул колени к груди, сцепив на них руки, и замолчал. Он и сам не был до конца уверен, почему. Но спустя какое-то время он продолжил, стараясь говорить веселее. – Фран как-то сказала, что умение признавать свои ошибки – признак взросления.

— Очень разумное высказывание. – Вэйн взял руку Ффамрана в свою, задумчиво проведя большим пальцем по ладони. – А потом она добавила, что большинство хьюмов не взрослеют никогда?

— Не без этого. И, кажется, – Бальфир хохотнул, – алкоголь и горячая вода - не лучшая комбинация. Что, интересно, сподвигло меня проредить запас вин твоего брата? Завтра мне придется неловко делать вид, что я не помню этих проникновенных разговоров…

— В таком случае тебе пора вылезать. И пойдем спать.

— Да, – Бальфир встал, неловко пошатнувшись. И, с благодарностью взяв протянутое полотенце, добавил: – Что-то я слишком расслабился. Может, отнесешь меня в какую-нибудь не слишком пыльную кровать, прежде чем вернешься к своему нервному любимцу?

— Тебе так хочется спать в одиночестве? – Вэйн изобразил удивление, легко подхватив завернувшегося в полотенце пирата на руки.

— Мне не хочется просыпаться от того, что кто-то с бешеными глазами ломает мебель в поисках своих галлюцинаций по всему дому.

— Пожалуй, не лучшая причина для внезапного пробуждения, согласен. Но, может быть, ты просто к нам присоединишься?

— Вэйн, – Ффамран устроил голову на его плече, умудрившись не вздохнуть, – я вполне допускаю, что его мнение на этот счет тебя волнует мало. И даже ценю вопросительные интонации в твоем голосе. Но не совсем понимаю, зачем тебе это надо.

— Просто хочется смотреть, как вы спите.

Пират закрыл глаза, не только слушая голос Вэйна, но и всем существом впитывая мягкую вибрацию воздуха, сокращение мышц под теплой кожей.

— И только? Крайне эгоистично, друг мой.

— В самом деле. Зато вполне объяснимо.

— Ммм, – сонно пробормотал Ффамран, – двум самостоятельным, сильным личностям нет причин нуждаться друг в друге.

— Я тоже себе часто повторял нечто подобное. Иногда даже убедительно.

Бальфир уткнулся носом в шею Вэйну и почти прошептал:

— Скажи это для меня? Вэйн?

Они как-то незаметно успели подняться на второй этаж.

— Самое дорогое, что у меня есть, – Вэйн легко коснулся губами мокрых волос, – это вы, Ффамран.

— Услышав такое года три назад, я никуда бы не убежал, – вздохнул пират. – Особенно, если бы ты не использовал множественное число.

— И возненавидел бы меня за то, что я лишил тебя твоей любимой женщины? Нужно уметь ценить то, что дорого не только тебе. Постарайся поискать светлые моменты в том, что есть, хорошо?

— Например?

— У Ноа очень красивый голос.

— Интересный аргумент. Он не храпит, случайно? – Бальфир скосил глаза на дверь. – Мне все равно пока не нравится. Скажи мне еще что-нибудь убедительное, пока я не передумал?

— Мой бесценный Ффамран, есть более подходящее для эгоистичных капризов время. А теплая, мягкая постель уже буквально в двух шагах. И он совершенно точно не храпит, зато, как и ты, любит вцепиться на всю ночь, как будто я собираюсь куда-то сбегать.

— А ты не собираешься? Простыни там пылью не пахнут? Кровью на кровать никто не истекает?

— Пахнет там любимым жасмином Гидера, кровью, спасибо Курадже, никто не истекает, бегать я не собираюсь. Поэтому ты говоришь: «Да», и мы идем спать. Ффамран?

— Да-а-а.

Дверь бесшумно открылась, спустя какое-то время скрипнула кровать – почти уютно. Ноа, не просыпаясь, что-то пробормотал, стараясь поближе прижаться к Вэйну. Бальфир зачем-то ткнул Судью пальцем в лоб, потом закрыл глаза, вслушиваясь в чужое сердцебиение, напоследок сообщив, ни к кому конкретно не обращаясь:

– Упрямый, несносный Солидор, почему я тебя терплю…

Ему не ответили, только поцеловали.

1 2