На пороге ночи

Война для Восслера Азеласа закончилась позже, чем для остальных. Не в тот день, когда он вместе с капитаном Башем фон Ронсенбургом получил приказ обеспечить безопасность короля Раминса на переговорах о капитуляции. И не в тот черный час, когда от гвардии осталось не больше десятка клинков - солдат, запертых во дворе крепости как в ловушке, теснили вероломные имперские наемники. И не в минуты перед рассветом, который они встретили, уже зная, что Нальбина обречена, обречена и Далмаска.

Умрут они доблестно прямо сейчас или останутся в живых - не имело никакого значения. Гордый Баш погиб бы в бою. Азелас приказал сдаться.

Под глухой звон падающих на землю мечей кто-то из имперцев уточнил звание Азеласа. И Восслер был уверен, что уж его-то прикончат первым. Его скрутили, и, оглянувшись, Восслер увидел, как быстро и беспощадно перерезали его безоружных товарищей. А затем его увели.

Он не знал, сколько времени прошло, прежде чем состоялся первый допрос. За бесконечное время в темноте он ослеп и оглох. Жив ли Баш, вот что мучило его больше всего. И, видят боги, Восслер отдал бы все за жизнь друга. Война еще не завершилась, пока его капитан не сложил оружие. А потом Восслер увидел Баша в доспехах ненавистного Судьи-магистра, палача из Аркадии. Тот смотрел на старого друга как на чужого, как на последнюю грязь под ногами.

Восслер отшатнулся как от удара.

Вот тогда война оказалась окончательно проиграна.

Он больше не был солдатом, он был никем в стране, которой не существовало.

- Капитан Ронсенбург пожинает плоды своего предательства, - с усмешкой сказал назвавшийся Судьей-магистром Гисом, когда пленник больным, растерянным взглядом смотрел вслед Габранту.

Ничего не изменится для Далмаски, если Восслеру Азеласу тоже перережут глотку у стены.

А Гис предлагал очень хорошие условия для того, кто не представлял никакой ценности для империи. Судья-магистр Гис умело использовал фигуры на доске и знал, что даже проходная пешка может сыграть важную роль в партии. И он держал слово. Военнопленного тут же перевели в комфортные условия: из вонючей камеры с соломой в углу - в отдельную, пусть и небольшую, светлую комнату с кроватью. Только стража у двери оставалась прежней.

Первый день Восслер провел, непрерывно меряя помещение шагами. По странному совпадению окно выходило как раз на ту стену, воле которой один за другим падали на землю его солдаты. Он думал о Баше - верном товарище, хорошем командире… предателе. И не думал - сам он хуже или лучше бывшего друга. Лежа в темноте, он смотрел в потолок и вспоминал Судью-магистра Гиса, признаваясь себе, что боится его... боится до тошноты.

Свечи пленнику не дали. Гис пришел со своим светильником. Восслер по-солдатски быстро встал.

- Ты уже разделся. Хорошо, - кивнул Гис. Он был без доспехов.

Восслер стоял навытяжку, не понимая, что именно так смутило его в тоне Судьи. И понял, когда Гис недвусмысленно сжал его член через трусы. Азелас, оцепенев, не оттолкнул его.

Нет, он не думал, что ему придется в буквальном смысле лечь под Аркадию.

Гис погладил неподвижного Восслера, а потом протянул ему небольшую баночку:

- Подготовь себя.

Некуда было укрыться, чтобы сделать это - ни ширмы, ни занавески. Пришлось снимать белье под внимательным взглядом. Восслер смутно представлял, что должен делать, но догадывался: чем обильнее смазка, тем легче ему будет перенести насилие. Не глядя на Судью, он намазывал промежность кремом.

Гис мысленно усмехался, представляя, как был бы удивлен пленник, если бы узнал, что у Судьи-магистра тоже небольшой опыт в подобных делах. Он дожил до солидного возраста, с молодости мечтая об упругой, покорной заднице, которую мог бы трахать сколько пожелает. Но так и не решился завести любовника в столице, - слишком легко скомпрометировать себя там, где ошибок не прощают. Увидев Восслера на допросе, Гис с несвойственной ему мечтательностью улыбнулся - кожаный ремешок на ладной шее пленника вдруг напомнил о прошлом…

Восслер закончил втирать приятно-прохладный крем и коротко спросил:

- Мне лечь?

- Встань у кровати. Спиной ко мне. Нагнись.

Восслер нагнулся, сжал мятое покрывало. Пол холодил ступни, и он машинально подтянул одну ногу, оперся коленом на матрас.

"Он мог заставить отсосать ему", попытался утешить себя Азелас, стараясь не думать о том, как выглядит со стороны. Он ждал, когда Гис наконец подойдет. А потом задыхался и кусал кулаки, чтобы не кричать в голос.

Следующий день он провел, свернувшись на кровати, одетый. Тупая боль в пояснице не мешала вспоминать давнюю верховую поездку в горы, где Восслер и Баш дышали синим летним небом, пили вино и смеялись.

Вечером он, измаявшись, все же разделся. И когда Гис пришел, то разрешил оставаться в постели.

Он даже пытался быть ласковым, этот Судья-магистр. Гладил по плечам, касался губами шеи.

Восслер несмело обнял его, по-женски обхватив его бедра ногами.

Ночь обещала быть долгой.