Дживс и другой "сэр"

- Послушай, Дживс.

Был вечер. На самом деле, я полагаю, ночь, но надо отметить, что еще не слишком поздно для юных джентльменов, живущих в Лондоне. Дживс и я были заняты тем, что с недавних пор стало для нас обычным делом после стаканчика, пропущенного на ночь.

- Да, сэр? - ответил честный малый с тем выражением предупредительного слуги, которое, насколько я могу судить, считается самым ободряющим и поднимающим настроение. Этакое сочетание "все просто невообразимо замечательно" с "ваше желание для меня закон, если только вы не собираетесь выйти в свет в той белой шляпе или галстуке с маленькими подковками". Удивительно приободряет, надо заметить, потому что Дживс как никто умеет всем своим видом показать, что все замечательно. Так что как бы вы ни страдали от уколов и несправедливостей судьбы, стоит только обратиться к Дживсу и почувствуете, что от У. и Н. жестокой С. страдаете теперь не вы, а кто-то другой.

- Интересно… - медленно произнес я.

- Да, сэр?

- Ну… правильно ли то, как ты считаешь… что ты продолжаешь обращаться ко мне "сэр", когда наше общение, ну, стало настолько близким… ну, как теперь. Хм?

- Принимая во внимание наши профессиональные взаимоотношения, мне не приличествует обращаться к вам как-либо иначе, сэр.

- Ну, на людях, возможно, да, но…

- Даже когда мы наедине, сэр, этикет требует определенных форм обращение слуги к господину.

Меня никогда не покидало ощущение, что я поступаю дерзко, когда говорю о себе как о Господине в присутствии Дживса. При этом я испытываю такие же мимолетные острые ощущения, как когда, например, извернувшись особенно искусно, срываешь шлем с полицейского. Я хочу сказать, что это обращение как-то перестали использовать с наступлением нового века и насаждением просвещенных взглядов и все такое. Так что когда я говорю о себе как о господине, а не о работодателе - что было бы формально правильнее - такого интеллектуально одаренного слуги, как Дживс, складывается впечатление, что я безнаказанно совершаю некий проступок, отсюда и О. О.

Услышав от Дживса это обращение в такой специфической ситуации, я весь затрепетал, и мне пришлось опереться на его плечо, чтобы не упасть. Дживс улыбнулся уголками губ.

- Но, Дживс, - настаивал я, - никто не узнает.

- Я буду знать, сэр, и считать, что недобросовестно исполняю свои обязанности.

- Ну, мне бы не хотелось, чтобы ты так думал, - ответил я.

Учитывая, в какое уныние его приводили такие нарушение этикета как, например, юный джентльмен, не соизволивший одеться вплоть до вечера, если он будет винить себя в чем-то подобном, то мне придется больше никогда не появляться в загородных поместьях, опасаясь, как бы он не нашел меч, на который можно было бы упасть и расстаться с жизнью.

- Ну, черт побери, Дживс…

Однако в это мгновение внимание Дживса к моему благосостоянию лишило меня возможности связно изъясняться в течение нескольких минут. Преодолев эту временную слабость, я продолжил:

- Разве я могу позволить тебе обращаться ко мне "сэр", когда мы познаем друг друга в библейском смысле?

Он снова едва заметно улыбнулся и поднял вверх одну бровь - на целую четверть дюйма, как мне показалось, хотя, вероятно, угол зрения повлиял на мою способность об этом судить, - из чего я сделал вывод, что мои значительные доводы и острый ум произвели впечатление и он готов уступить.

- Если это облегчит ваши страдания, сэр, - сказал Дживс и устроил нас поудобней с такой же осторожностью, с какой он готовил приборы для торжественного, или, по сути, любого обеда, - всякий раз, как я называю вас "сэр", вы могли бы думать о том, что я в действительности имею в виду под этим обращением.

- Кроме… хм… - тут мне пришлось сдержаться, чтобы не произнести слова, готовые уже сорваться с моих уст: осторожность Дживса всё-таки повлияла и на меня. Он и правда всегда говорил, что мелочи имеют решающее значение, - отношений подчинения, так?

- Да, сэр. Помимо феодального духа, который, уверяю вас, сэр, пламенно горит в моей душе.

- Не испытываю и тени сомнения в этом, Дживс.

- Спасибо, сэр.

- Итак… э… помимо него…?

- Помимо него, сэр…

- Хммм?

- …я имею в виду, сэр, когда обращаюсь к вам "сэр"…

- Да?

- …следующее, сэр…

А здесь мне следует отметить, чтобы хоть как-то объяснить свое незначительное участие в последующем разговоре, то, что Дживс перемежал - если "перемежал" употребимо в такой ситуации - свои заявления действиями, которые можно назвать направленными на преследование общих интересов, ну вы понимаете.

- Мой дорогой!

- Ааа…

- Чистый и прекрасный!

- Ооо…

- Любимый!

- Хм…

- Тот, кому принадлежит мое сердце!

- Ааа, я…

- Вершитель моей судьбы!

- Ммм…

Он говорил все тише, а ту интонацию, с которой он прошептал следующие слова мне на ухо, я не способен описать словами, хотя осмелюсь сказать, что он бы с этим справился.

- Желанный!

На этом мне пришлось его остановить, так как мы достигли своего рода кульминационного момента в происходящем. Я обвил руками его шею и, набрав воздуха в легкие, прошептал:

- Дживс.

- Сэр? - ответил он с той же интонацией, что привела к тому, что происходящее подошло к своему логическому завершению намного быстрее, чем я ожидал.

- Дживс… rem acu... tetigisti*, Дживс.

Я закрыл глаза, так что не могу сказать наверняка, но мне показалось, что он улыбнулся чуточку шире, ответив:

- Я рад это слышать, сэр.

После этого мы некоторое время не разговаривали.

Когда через несколько минут я снова обрел дар речи и мы устроились поудобней, я вернулся к предмету обсуждения.

- Мне и правда легче, Дживс.

- Меня это радует, сэр.

- Правда, есть одна маленькая загвоздочка.

- Какая же, сэр?

- Ну, ты не можешь все это иметь в виду, когда, например, мы едем в поезде или обедаем у тети Агаты.

- Нет, сэр. Хотя эти слова в моем сердце навсегда связаны с вашим именем, мне не приличествует говорить об этом вслух, когда я занимаюсь профессиональной деятельностью, даже оправдывая это феодальным духом.

- И правда, - согласился я и уже собирался заснуть часиков на восемь, как рекомендуют, но вдруг серое вещество Вустера указало на еще одну проблему. - Но, Дживс, как мне различать этих двух "сэров"?

- А, - ответил Дживс. - Сэр, когда я имею в виду это как форму обращения к своему господину, то это будет звучать вот так: сэр.

Я кивнул, стараясь все запомнить.

- А когда я хочу выразить свои глубокие чувства к вам, это будет звучать так: сэр.

Не стоит и говорить, что ответил он с той удивительной интонацией, которую мне не передать словами. Я дал ему понять, что уяснил, в чем разница.

- Знаешь, Дживс… Интонация, которую ты используешь, - опасная штука. Вызывает у публики, понимаешь ли, желание повторить…

Дживс наклонил голову с улыбочкой, которая была бы от уха до уха у любого другого простого смертного:

- Использовать настоящие клинки на тренировке всегда опасно, сэр. Я стремлюсь доставить полное удовлетворение.

Что он и доказал.

* * *

Такая трактовка Дживса (мне кажется, правильно "трактовка", не "трактование"?) тонкостей обращения "сэр" имела еще один побочный эффект, который я впервые обнаружил на обеде в Бриклей-корт несколько недель спустя.

Присутствующие - и наводящая ужас леди Флоренс Крэй - как раз поднялись из-за стола после одной из наилучших трапез Анатоля, состоявшей из семи перемен блюд, и активно обсуждали, не выпить ли им по чашечке кофе в гостиной. И среди всех этих стонов по поводу полных животов и воспоминаний о только что окончившемся обеде Дживс наклонился к моему плечу, чтобы сообщить, что книга "Удивительная история несъеденной устрицы", которую я заказал, только что прибыла из Лондона по почте, а затем, не обращая внимания на то, где мы находимся, присовокупил к этому такое "сэр", что я застыл на месте. После чего он вышел вместе со всеми, извинившись за мое отсутствие, которое, к счастью, не привлекло внимания.

Где-то пятнадцать минут я оставался наедине со своими мыслями, которые сосредоточились на двух противоположных вещах, о которых не престало думать в приличном обществе: ждал, что либо моя проблема пройдет сама собой, чего, конечно, не произошло; либо спасения, которое и пришло сообщить, как незаметно добраться до моей комнаты. Он встретил меня там и отрицал, что воспользовался этим другим "сэр", настаивая, что мне послышалось, хотя я твердо уверен в обратном. В то же время он с таким рвением стремился помочь мне с моей проблемой, что я не имел сил продолжать этот спор.

Как бы там ни было, он поступил крайне верно, задержав меня. Мне удалось избежать щекотливой ситуации с участием тети Агаты и леди Флоренс, имевшей место быть в гостиной. Но это уже совсем другая история, не правда ли?