Зной моей мечты

Легкие серебристые тени пересекают тьму коридора, в высокие стрельчатые окна льется лунный свет. Майское полнолуние. Светло, как в пасмурный полдень. Ночное солнце заливает стены замка, холмы, далекие горы, верхушки деревьев леса таинственным дымчатым светом. Переливается жидким серебром легкая рябь на озере. В такие ночи с высоких башен замка открывается фантастический пейзаж. Романтичные влюбленные встречаются на вершине астрономической башни и, взявшись за руки, считают пятна на бледном лице луны. Менее романтичные любовники наслаждаются теплыми майскими ночами на постелях из трав под шелест древ. От теплой земли исходит легкий аромат: жасминово-сладкий, полынно-терпкий, ландышево-обманчивый. Даже наиболее циничных людей легкая нега майских ночей настраивает на игривый лад и манит пуститься в приключения.

Никто не мог сказать, что Рон Уизли был романтичным человеком, но сердце у него было доброе, да и общая атмосфера как-то располагала. Ну а иначе, зачем бы он согласился на это свидание? Они с Невиллом были любовниками уже почти год, и первый пыл стал как-то угасать. Поэтому, получив записку, в которой ему предлагалось явиться на свидание в полночь, к третьим доспехам справа от входа в большой зал, Рон с раздражением подумал: на кой ляд тащиться куда-то ночью, чтобы встретиться с тем, с кем живешь в одной комнате? Но потом мысли его потекли в противоположном направлении: у Невилла был прекрасный характер, он был отличным другом и совсем неплохим партнером в постели… если он хочет поиграть, почему нет? И вот, затаившись в глубокой темной нише за ржавыми средневековыми доспехами, он ждал. Внезапно Рон почувствовал чье-то присутствие, как будто мрак перед глазами загустел до осязаемости.

- Нев? - позвал он. Ответом ему был жадный поцелуй.

Своим крепким, ладным телом парень прижал Рона к стене, и ловкие руки принялись расстегивать его мантию и рубашку. Горячие губы проложили дорожку полупоцелуев-полуукусов по шее и ниже - к ключицам и груди. Ноги отказывались служить задыхающемуся от возбуждения Рону. Заметив это, его молчаливый любовник раздвинул своим коленом его бедра и принялся настойчиво тереться о пылающие чресла. Руки, давно расправившиеся с рубашкой, блуждали по плечам, груди и лицу гриффиндорца, стремясь изучить каждый изгиб и рельеф юного, сильного тела, которое дрожало и судорожно сжималось под умелыми поцелуями и ласками.

- О… - простонал Рон, когда сладкие губы в очередной раз оторвались от его рта, чтобы прикусить чувствительную мочку уха. - Играем в незнакомца в подворотне?

Его визави, так и не откинувший капюшона широкого плаща, укутывавшего его фигуру, кивнул и, схватив Рона за руку, решительно потянул его куда-то прочь из ниши.

Звук отрывающейся двери - и Рон оказался в большом зале, залитом лунным светом из окон и с потолка, привычно отражавшего небо вместе с ночным светилом и звездами.

Парень молча протащил его на середину зала и толкнул к гриффиндорскому столу.

- На столе? Ну, ты затейник! - усмехнулся Рон. - Это ж жестко и неудобно. А давай лучше на слизеринском?

Собеседник покачал головой. В зале было намного светлее, чем в коридоре и Рон заметил, что лицо его, кроме капюшона, скрывает ещё и бархатная полумаска. Теперь он понял, что его полуночный любовник отнюдь не Невилл. Этот парень был немного выше и намного субтильнее.

- Кто ты? - успел спросить Рон.

Вместо ответа неизвестный вновь прильнул к его губам. Поцелуй все углублялся, языки сплетались, как змеи, в страстном танце. Мысли Рона о неправильности и опасности ситуации, в которой он оказался, странным образом улетучивались из его головы. Под напором желаний, огненными язычками пробегавших по коже там, где ее касались чужие губы, все возражения тускнели, растворялись, и вскоре все существо Рона состояло сплошь из нервных окончаний, алкающих ощущений. Поцелуи становились жестче, настойчивей. Рон обнаружил, что уже почти лежит на столе, а смелые пальцы дергают пряжку его ремня. Расстегнутые брюки полетели на пол, ладони скользнули по спине под резинку трусов и стиснули полушария ягодиц. Рон застонал в голос. Незнакомец усмехнулся и решительным движением лишил его последней детали туалета. Сжав ладонь на члене, он двинул ею вверх-вниз, вызывая новую волну стонов и вздохов. Потом он опустился на скамью у ног Рона, и губы его сомкнулись вокруг напряженной плоти гриффиндорца.

Языком вокруг головки, ещё раз, потом вобрать целиком, обвести контур бьющейся в агонии вены, быстрые засасывающие движения, медленные облизывающие. Рука в волосах (капюшон давно отброшен), нервно сжимаясь, умоляет ускорять темп. "Да, да, - шепчут внезапно пересохшие губы, - только не останавливайся". Приближающаяся развязка судорогой проходит по распростертому на столе телу и вместе с последним стоном взрывается во рту горячей волной. Поднимаясь на ноги, он склоняется над своим любовником, и вглядывается в его лицо, полное расслабленности и неги. Обводит пальцем тонкий абрис скул, бровей. Наконец, рука все еще запутанная в волосах на его затылке оживает и тянет голову вниз. Гриффиндорец вновь целует его, слизывая свой вкус с чужих губ. Узел маски слабеет и вот она отброшена в сторону. Рон открывает глаза и встречает затуманенный взор серых глаз Малфоя.

Несколько секунд Рон смотрит ему в глаза. Драко ждет, что сейчас он начнет задавать глупые вопросы и испортит все волшебство ночи. Но у рыжеволосого другие планы. Он сдергивает с плеч Малфоя плащ и ожесточенно борется с пуговицами и застежками его одежды. Он ошеломляет своим напором, а Драко с наслаждением, непонятным ему самому, подчиняется этим торопливым ласкам. Его заставляют развернуться и опереться локтями о стол. Ладони ложатся на ягодицы, большой палец обводит отверстие, скользкие от слюны пальцы проникают внутрь, растягивая и готовя путь. Мелкими, постепенными толчками он входит почти полностью и Драко чуть слышно стонет, приподнимая бедра.

Толчок, еще один… медленно, мучительно медленно. Так хочется умолять, кричать, просить о большем, но с губ слетает только протяжный стон. Эхо огромного пустого зала бесконечно повторяет этот звук, постепенно низводя его до неясного шепота. Нежные ладони скользят по спине вверх и вниз в такт движениям бедер. Мучительно прогнувшись в пояснице, он стремится сделать проникновение максимально глубоким. Сильные руки тянут его вверх, заставляя прижаться спиной к влажной от пота груди. Безжалостные зубы впиваются в плечо. Он вскрикивает. И снова стонет, когда пальцы охватывают его член. В такт, в такт, в такт!! Медленно и глубоко… быстро и сильно… Близко, как близко…

Сознание медленно, нехотя возвращается к Драко, мысли всплывают из омута памяти отдельными неторопливыми словами…. Все-таки каждый новый Уизли - это сюрприз. Перси был нежен… так нежен… его первый раз. Близнецы (легкая улыбка) затейнииикииии….. Им принадлежали целых две Майские ночи подряд (Драко оправдывал себя тем, что их все-таки было двое), а на второй год они ждали его с такой экипировкой… если бы точно знать, что у Волдеморта будут пытать так же сладко, он согласился бы стать шпионом Дамблдора. Рон… вот уж не ожидал, что он будет сверху, но сдаться на милость врага - это так возбуждало. Вообще-то он был абсолютный "актив", но эта рыжая семейка… Они не находили нужным спрашивать его мнение…

Последним из чувств вернулось зрение, и он увидел, что луна уже зашла и чудесный серебряный свет, превращавший в сказку все, к чему он прикасался, исчез. Небо на востоке чуть посветлело, короткая майская ночь подходила к концу. Костры Бельтэйна догорели, и пепел их подернулся росой. Рон приподнялся на локте и смотрел, как его странный любовник собирает свою одежду.

- Скажи мне только: зачем? - вдруг произнес он.

Драко посмотрел на него долгим взглядом и привычно ухмыльнулся:

- Поздно задавать вопросы, Уизли. Спрашивать надо было до того, как стаскивать с меня штаны…

Выражение глаз Рона, внезапно потемневших от обиды, развеселило Малфоя еще больше: Уизли, что, думал - это начало Вечной любви? Оставив растерянного Рона сидеть на столе, Малфой шел по коридору и едва ли не насвистывал какой-то мотивчик, уже начав строить планы на следующий год. Джинни… для его первой девушки стоит выдумать что-нибудь особенное….:)))

Вся недолгая, пока, жизнь Драко Малфоя подчинялась влиянию всего двух направляющих факторов: воле его отца и семейному Кодексу рода Малфоев, которому недавно исполнилось девятьсот лет. Но если с отцом ещё можно было договориться, то древний манускрипт был неумолим. Двести восемьдесят первым пунктом проклятого Кодекса, Малфоям разрешалось иметь хобби. Оно должно было быть экстравагантным, но не бросать тень на благородное имя Малфоев. Каких только увлечений не водилось за его предками! Они коллекционировали веревки знаменитых висельников и женились на восьми блондинках подряд, поочередно обезглавливая их. Они собирали артефакты и древности. Но Драко не стремился к накоплению материальных ценностей.

Кодексу не к чему было придраться. Увлечение было экстравагантным. Увлечение было тайным. Уизли, разумеется, хранили молчание. Это было, прежде всего, в их интересах.

Папа? Пусть попробует командовать им из своей камеры. Драко просто зачитает ему страницу из книги регистрации посетителей узников, где с подозрительной регулярностью фигурирует имя А. Уизли.

Они гриффиндорцы? Ну и что? Зато гриффиндорцы - самые страстные любовники! Малфой остановился перед входом в гостиную Слизерина и поморщился от боли в прокушенном плече.

Хватит вопросов. Драко нравится трахаться с Уизли, и он будет этим заниматься и впредь. Чего-чего, а Уизли на его век хватит.