Традиции

Поздний вечер

- ...Мы живем в XXIX веке. Медицина оживляет мертвых, но все еще бессильна против банальной простуды. Как и восемь веков назад, лечишься - болеешь две недели, не лечишься - четырнадцать дней. Это, конечно, подлость, но в то же время в ней есть что-то от традиции. Давай уж будем считать так - ведь приятнее...

Мансарда. Полумрак. Уютный рассеянный свет. Горящий камин. Наряженная елка. За окном - синий вечер, валит снег.

Разглагольствует темноволосый молодой человек, сидящий в кресле у кровати. На коленях у него небольшой бордовый томик. Лежит под одеялом, натянутым на самый нос, явно юноша, явно сероглазый и явно счастливый, хоть и смотрит на первого молящим взглядом:

- Джес, а может, все-таки не надо?

- Надо. С традицией можно бороться только соответствующими методами. А традиции, дорогой кузен, надо уважать и чтить.

- Джес, я умру.

- Разбежался... Я тебе не дам.

- А?

- Не дам умереть, пошляк. Не мешай мне лечить тебя.

- Ох, - кашель.

- Держи кружку, пей глинтвейн, пока горячий, и молчи. Для разнообразия больно не будет. Обещаю, Эйрел.

- Черт с тобой... - тяжкий вздох, - Начинай.

Утро того же дня

- Вынь меня из сугроба, Джес!

- Сам встанешь. В тебя только два снежка попало.

- По метру в диаметре... Руку протяни, скользко же...

- Ладно-ладно... Отпусти, зараза!

- Не рыпайся, братец. А хорошо в сугробе...

- Хорошо, Эйрел, очень хорошо. Но холодно. И мокро.

- На звезды посмотри, - поворачивая голову кузена в нужном направлении.

- Нашел, на что смотреть... А я вот снега наелся.

- Я тоже. Твоими молитвами. Нда... холодает...

- И что теперь в твоей программе, Эйрел?

- Лепим снеговика... и идем домой.

- Ага. Вылепим Эзара.

- Что?

- Не что, а кого. Ты не знаешь, как зовут императора?

- Язва. Нам нужна морковка. Не смотри на меня так! Для носа морковка! - подумав, - Хорошо, можно две морковки.

- Еще нам нужны глаза. А... так и быть, держи сейчас.

- Что это?

- Медленно ты сегодня соображаешь, дорогой кузен. Это мешочек.

- Вижу. А что внутри? - с недоверием.

- Бдительный мой. Шоколадные монеты. Купил тебе. Они съедобные. Теоретически, из самого дорогого шоколада. Практически - две пойдут на глаза.

- Хм... ну спасибо, Джес.

- Ну пожалуйста, Эйрел.

- Зубы, кстати, можно из них же сделать.

- Только зубы придется переломать! - с воодушевлением.

- Ага... - пауза, - Джес! Ты думаешь, что говоришь?

- Еще как... Брось ты эту голову, братец, иди сюда... Я тебе расскажу... что думаю.

Ранний вечер

- Я искупаю свою вину, Эйрел. В одеяло тебя замотал...

- Только зачем было затыкать мне им рот?

- ...ужином накормил...

- До сих пор не понимаю, как можно было довести омлет до такого состояния.

- ...глинтвейн сварил... - выжидательный взгляд.

- Что ты держишь театральную паузу?

- Жду, к чему придерешься. Неужели ни к чему? Непорядок. Форкосиган воистину болен, отморозил себе занудство, - зловещий шепот, - а вдруг оно вообще отвалится...

- Ах ты...

- Эйрел, нет! Только не это! - уворачиваясь, - Это очень ценная вещь... была.

Оба обозревают обломки: один - свесившись с кровати, другой - выползая из-за спинки кресла.

- Джес... эээ... может, я заплачу...

- Натурой будешь отдавать. Долго. Подобные произведения искусства бесценны, - горестно, - Дом пустеет без них...

- Кстати, а что это было? - в голосе наконец появляется легкое подозрение.

- Гм... не знаю. Возможно, рамочка для вышивки... или держательница для вилок?.. Каково твое мнение?..

- С-сука...

- Нет. Вряд ли. На собаку не похоже. Так вот, я планирую увеличить свой список добрых дел и, как велят традиции старины, почитать больному братику сказку на ночь.

- Не вздумай, Джес. Я тебя по-хорошему прошу...

- Эйрел, что ты переживаешь? Я выберу доброе, из любимого...

- Этого и боюсь.

- Ты думаешь, я не читал ничего, кроме де Сада, Фрейда и Роулинг?

- Кто такой Роулинг?

- Ммм... неважно. Я же сказал, что почитаю вслух что-нибудь светлое и жизнеутверждающее. Значит, не из перечисленного.

- Джес, но все-таки...

- Так. Эйрел, давай-ка поговорим о традициях...

Час спустя

- ...Обещаю, Эйрел.

- Черт с тобой, - тяжкий вздох, - начинай.

- Я тебя тоже люблю. Ты закусывал бы глинтвейн, вот тут остались еще монетки от "Эзара"... На, грызи.

- Угу. Читай уже, - шоколадным умиротворенным голосом.

- Ну, слушай. "Было когда-то двадцать пять оловянных солдатиков, родных братьев по матери - старой оловянной ложке; ружье на плече, голова прямо, красный с синим мундир..."

Дрова потрескивают. По стенам - отсветы пламени. На елке таинственно мерцают украшения. За окном, в синей темноте, валит густой снег.

29.12.05