Темно.
Тихо.
Он понял, что находится в каком-то помещении.
Что-то знакомое, давно забытое чудилось в всполохах зеленого света за окном, в черных сгустках мебели, в расположении дверей.
Шин-Ра-билдинг? Это что - предсмертный бред? Он усмехнулся криво. Ностальгия замучила?
Отлепился от стены, на которую опирался. Сделал шаг, другой - и повалился лицом вниз.
- Почему ты думаешь, что это не клон?
- Даже если клон. Я не собираюсь его сдавать на опыты. И все на этом. Обсуждение закончено.
- Как скажешь.
Этот голос…
Даже открыть глаза вдруг оказалась огромной проблемой. Рук и ног он не чувствовал вовсе. Ему что-то вкололи, что-то знакомое, только вот название этого препарата он забыл.
- Ну, послушай… Я не понимаю, что ты собираешься делать. А если он хотел убить тебя?
- А пока ждал, случайно сам себя зарезал?
- Это не смешно.
- Неужели?
Он все-таки встал, если это можно так назвать. По стеночке, по стеночке. Стискивая зубы. Неужели это он? Ведь это его - его голос!
Шатаясь, вышел на свет. Перед глазами все плыло.
- Ты ведь сказал, он сутки в себя не придет.
Во рту было, как в мидгарских пустошах, и язык казался неповоротливей бревна.
- Ан… жил… - вышел только невнятный хрип
Он никогда в жизни не чувствовал себя настолько беспомощным.
- Так, - сказал кто-то, - Обопрись на меня. Пошли. Ты потерял много крови. Раны мы залечили, но я на всякий случай тебе один укол сделал. Только он не был рассчитан на то, что ты через полчаса бегать начнешь.
Его усадили куда-то.
- Анжил… - выговорил он относительно членораздельно.
- Откуда он меня знает?
- Анж, будь добр, завари чай, - сказал второй.
Он сидел, невольно горбясь.
Неужели это всего лишь бред?
И что-то страшно болело в груди.
У человека, принесшего чай, волосы спускались до середины спины. В черноте проглядывали уже седые нити. Смуглое лицо казалось похудевшим, заострившимся.
Похож, так похож, но…
А он-то думал, все давно прошло. Он-то думал, что давно забыл и простил.
Или хотя бы просто забыл.
Оказывается, есть раны, которые никогда не затягиваются.
Чашку он удержать не мог. Руки тряслись. Хозяин квартиры отобрал у него чашку и поднес к губам: пей.
У чая был терпкий вкус.
Какой-то вутайский сорт, но название…
Болело сердце. Не метафорически. Всерьез.
Он даже не почувствовал, когда в него послали лечебное заклинание. Физическая боль ушла. Душевная - осталась.
- Анж, послушай, если ты и сегодня домой под утро явишься, твоя жена мне голову оторвет.
- Я не понял, ты один с ним хочешь остаться?
- А то как же. Нарциссизм - моя врожденная болезнь. Всегда мечтал побыть сам с собой наедине. И чтоб не мешал никто. Слушай, я серьезно. Иди домой, завтра разберемся.
Гость сидел на диване, опустив голову. Давно нестриженная челка надежно закрывала лицо от чужих глаз.
Анжил смотрел недоуменно.
Копия.
Всего лишь копия.
С чего Сефирос вдруг решил с ним возиться?
Хозяин квартиры закрыл за приятелем дверь и обернулся.
- Что у тебя с ним? С Анжилом?
- Что? - машинально.
- Ты так на него смотрел, как будто убить хотел.
- Он… тот, кого я знал… Он умер
Глаза в глаза.
Хозяин взъерошил свои и без того не слишком причесанные волосы. Обхватил себя руками. Отошел к окну.
Лабораторное дитя, выросшее среди ученых, он легко мог поверить в то, что перед ним не клон. Почему бы и нет? Теорию множественности миров еще никто не отменял.
Можно подумать, он сам себя узнать не сможет.
Гость смотрел ему в спину. Он уже не помнил, когда последний раз видел себя в зеркале. Я выгляжу - так же? Или все-таки хуже? Нелепая мысль, прямо-таки достойная всех тех слухов, которые о нем когда-то ходили.
Но вправду же интересно.
- Выходит, он женат?
- Угу.
- А дети?
- Какие дети - с нашими-то генами?
- Так вы знаете?
- О чем? О том, что нас до рождения умудрились скрестить с какой-то инопланетной дрянью, а потом только выяснили, что ей до Сетра, как отсюда до Вутая? Знаем. Лучше бы не знали. Может, жили бы по-человечески.
Будь здесь кто-то другой, хозяин квартиры говорил бы иначе. Наедине с собой можно ведь не сдерживаться.
- Анж покончил с собой, когда узнал, - сказал гость.
Замолчали.
За окном мелькали зеленые вспышки. Когда-то это казалось ему удивительно красивым. А большинство людей боялось и не любило этот зеленый мертвящий свет.
- Чаю еще хочешь?
- Угу.
- А есть?
- Не помешало бы.
Не то, чтобы он был голоден, а просто хотелось - живым себя, что ли, почувствовать? Такие элементарные вещи - еда, сон.
Ванна ему бы тоже не помешала. Кровь с него смыли, и переодеть - переодели, но все равно он чувствовал себя грязным. Ему казалось, от него за милю несет потом и усталостью.
Хотелось полежать в теплой воде. Или под душем постоять.
Хозяин принес все обещанное.
Гость взял чашку, грея ладони. Руки у него все еще дрожали, но меньше.
- Что это за сорт?
- "Белый тигр".
- А.
- Вы воевали с Вутаем?
- Угу. Десять лет.
- А мы - до сих пор воюем.
- Почему?
Просто вырвалось. А почему десять лет длилась война, когда ты один мог разнести эту страну за полгода?
Потому что.
- У Артура спроси, - фыркнул хозяин. Совсем по-мальчишески.
Было в нем что-то - вне возраста. Вне времени.
- Он все еще жив?
- А в твоем мире - нет?
Гость отвел глаза. Стал есть. Что уж он там ел, он и сам не понял. Что-то было горячее, что-то холодное.
Он чувствовал себя скорее самозванцем, чем живым человеком. В нем и от человека-то ничего не осталось. Разве что сердечная боль.
- Давно Анж умер?
- Да.
- А Генезис?
- Он жив.
- И ты этому явно не рад.
- Почему же. Рад.
- Все жизнь был уверен, что умею врать. Неприятно убеждаться в обратном. С Рапсодосом-то у тебя что случилось?
Гость так и не поднимал взгляд.
- Да ничего. Просто… разошлись.
- Выходит, вы не знали? Об экспериментах?
- Нет.
- А когда узнали?
- В двухтысячном, что ли. У меня с хронологией неважно. Особенно последние годы. Я то умираю, то воскресаю… Тогда еще война не закончилась. Генезис дезертировал и начал кампанию против Шин-Ра. И Анжила сманил за собой.
- А ты?
- А я ничего не знал. Я знал только, что у моих единственных друзей что-то в башке замкнуло.
- Ты его убил? - обыденный такой вопрос.
- А ты бы смог?
Неужели и вправду смог бы?
- Нет. Только не говори, что тебя против них не посылали.
- А я посылал в ответ - этих посылальщиков.
Ироничный изгиб серебристой брови - даже так?
- Если б я перестал подчиняться, меня бы устранили.
- Ну, и меня хотели.
- Не вышло?
Гость зябко повел плечами.
- Вышло, почему. Правда, пацаненок, который меня прибил, до сих пор искренне считает, что он сделал это во имя высшего блага.
- А чем Шин-Ра не высшее благо? У нас многие в это верят. А остальные просто помалкивают.
- В моем мире от корпорации ничего не осталось.
- Серьезно?
- Угу.
- Надо же. Никогда бы не подумал, что можно свалить корпорацию.
В ванне он, наверное, отмокал часа два, если не больше.
По правде сказать, хотелось свернуться клубочком - и утонуть, что ли. Чужая жизнь казалось такой сладкой! Так некогда казались сладкими Анжилу чужие яблоки.
Ну, не глупость ли? Стать практически богом - и завидовать человеку, который до сих пор зависит от Корпорации, от Шин-Ра Лабораториз?
Вода окончательно остыла. Он стал вылезать и вдруг наткнулся взглядом на зеркало.
И долго-долго смотрел на себя.
А что ты ожидал увидеть? Труп семилетней давности? Полуразложившийся такой?
Ну-ну.
- Ты не знал, что он твой отец?
- Нет.
- А про мать?
- Мне сказали, что она умерла при родах. И что имя ее - Дженова.
Хозяин молчал. Представить себе ЭТО своей матерью он вряд ли бы смог. С другой стороны, может, с собственной нечеловеческой природой было бы легче смириться? У гостя явно не было с этим никаких проблем.
- А настоящую мать ты не знал?
- А ты?
- Она после родов сбежала с любовником. С Турком, который ее охранял.
- Это с Винсентом, что ли? - гость засмеялся.
- Ты его знаешь?
- Ну, доводилось… встречаться.
- Слушай, хватит ржать. Я, что, анекдоты рассказываю?
- Нет. Зато я сейчас расскажу. Ходжо его пристрелил. А потом что-то с ним сделал. Или это она что-то с ним сделана. В общем, он тридцать лет проспал в гробу, а в итоге стал получеловеком, полу-не-пойми-кем.
Хозяин рассмеялся тоже. И вдруг оборвал смех.
- Они в Вутае, - сказал он, - Валентайн играет в солдатиков, а доктор Крессент клепает вутайцам бойцов, подобных нам. За ее голову назначена немалая цена, кстати.
- Понятно, почему вы до сих пор с Вутаем возитесь.
- Да нет. Не поэтому. Политика, мать ее. Экономика. Прочая хрень.
- Знакомо.
- Так у тебя есть дети?
- Вряд ли их можно назвать детьми.
- Все равно.
- Ты не понимаешь. Они просто… появились. Я не мог действовать. Мать не могла. Мы оба были беспомощны. И тогда они просто появились и все. Мы их как-то создали.
- Метафизический инцест, - сказал хозяин.
Гость усмехнулся.
- Ты ее видел? Дженову?
- На фотографиях.
- А вживую?
- Нет
- Ну, так поезжай-посмотри.
- Не на что смотреть. В Нибельхейме был пожар. Лет семь назад. Уничтожил все - и город, и лабораторию, и реактор. И окрестные леса. Там даже горожане почти все погибли. Слишком сухое лето. И ветер.
Гость рассеяно пытался расчесать пятерней полусухие волосы. Выходило не слишком.
Хозяин принес расческу, кинул своему близнецу.
- Спасибо.
Не сказать, чтобы с расческой у него дела пошли лучше.
- Дай помогу. Слушай, ты когда свои лохмы расчесывал последний раз?
- Когда человеком был.
Прикосновения чужих рук были успокаивающими. Хозяин разбирал его волосы на отдельные пряди, осторожно растеребливал спутанные места.
На его волосы западали все. Ни разу не нашлось того, кто бы захотел просто помочь.
Гость закрыл глаза.
- Устал?
- Ну, ты еще пожалей меня.
- Я тебе завидую…
- Это не такая семья, о которой ты думаешь.
- Все равно.
- А я тебе завидую. И что?
- Тут нечему завидовать, - сказал хозяин, - Я прекрасно знаю, что в трудной ситуации я не смогу на них положиться. Ни на Хьюли, ни на Рапсодоса.
"Почему я этого не знал?"
- Дружба бывает разная. Бывает и такая.
- Вряд ли это уже называется дружбой.
Хозяин пожал плечами:
- Почему нет? Мы проводим вместе время.
- Ты придурок! Как тебя сюда занесло вообще? Мама чуть с ума не сошла, чтоб тебя бахамуты заебали!
Масамунэ у горла заставил Кададжа замолчать.
- Тебе не помещало бы рот с мылом вымыть. Ребенок.
Кададж еле сдержался, чтобы не брякнуть в ответ что-нибудь саркастическое. Тонкое лезвие холодило кожу. Двое, сидевшие перед ним, были неотличимы друг от друга, словно отражения в зеркальном лабиринте.
- Не переборщи, - сказал один.
- Не бойся. Он всегда такой? Его явно плохо воспитывали.
- Его не воспитывали.
Казалось, у него двоится в глазах.
- Отдай его мне, - сказал один из Сефиросов, - В подразделении его быстро научат, что к чему.
Второй усмехнулся.
"Мне он и один не нужен, - с тоской подумал Кададж, - С двумя-то мне что делать?!"
