Характеристика

Его поведение можно охарактеризовать только одним словом - неподобающее.

Я подумал об этом, когда увидел его в первый раз, и с тех пор так и не смог до конца отделаться от этой мысли. Я помню свое первое впечатление. Он тогда ввалился в офис с таким видом, как будто все здесь принадлежало ему. Пиджак перекинут через плечо, самодовольная ухмылка на лице - менее типичного Турка просто трудно себе представить. Волосы всклокочены, одежда неглажена, галстук сбит в сторону. Я вспомнил, каким был я сам, когда впервые пришел в Шин-ра, и нахмурился еще больше. И как такого только могли принять к нам?!

Его сделали моим напарником. Похоже, начальство тоже не было в нем уверено и хотело как-то подстраховаться на случай, если он завалит задание. Он протянул руку для рукопожатия, но стоило потянуться к ней, как он нырнул вбок, уворачиваясь, обнял меня, а секунду спустя снова оказался вне пределов досягаемости, довольно ухмыляясь и помахивая моим бумажником. Елена рассмеялась, и пришлось недовольно нахмуриться, проходя мимо нее к этому наглецу. Я порадовался, что тот хотя бы не взял мои очки, но радость оказалась недолгой - до того момента, пока он не полез в свой нагрудный карман, достал их оттуда и начал с преувеличенным интересом рассматривать. Абсолютно неподобающее поведение для напарника.

Нашу первую совместную операцию иначе как неподобающей охарактеризовать сложно. Он трещал без умолку, а я едва слушал. Он постоянно матерился. Что характерно, постепенно я даже стал видеть некую нить в его рассуждениях, в основном, именно по бранным словам, которым там отводилось существенное место. Когда я собрался выходить из машины, он начал насвистывать какую-то мелодию, и сразу стало ясно, что музыкальное образование ему в свое время получить не удалось. На брифинге говорили, что проблем не возникнет, то есть с вероятностью девяносто процентов можно было утверждать, что без них не обойдется. К собственному удивлению я сказал ему держаться поближе ко мне. Просто на всякий случай. Мне показалось, что он хочет рассмеяться мне в лицо, но в итоге он просто коротко кивнул и усмехнулся. Этого мне не понять. Как вообще можно улыбаться, идя на операцию?

Я надеялся, что он прекратит болтать, когда мы окажемся внутри здания, но он не оправдал мои ожидания. Надо отдать ему должное, говорить он начал чуть тише - и на том спасибо. Вот только он продолжал трепаться, не переставая, ухитряясь комментировать абсолютно все вокруг - цвет ковра, картины на стене, вид за окном, содержимое своих карманов... Я закатил глаза, зная, что он все равно не заметит этого за зеркальными очками, и первым открыл дверь в главный зал, где, если верить разведданным, нас ожидало около десяти охранников, никто из которых, правда, и наполовину не был так опасен, как тот, кого они защищали. Он в нетерпении закусил нижнюю губу и только что не пританцовывал на месте. Что ж, по крайней мере, воцарилось долгожданное молчание - уже прогресс. А затем он неожиданно проскочил вперед в приоткрытую дверь, попутно еще и ухитрившись дунуть мне в ухо. Чертовски неподобающее поведение, если вам интересно мое мнение.

Самого боя я потом так и не смог полностью вспомнить. Наверно, это и к лучшему, учитывая содранные до крови костяшки и колено, испачканное в какой-то серой субстанции, которая, голову даю на отсечение, раньше занимала чью-то черепную коробку. Я помню только, как поднял глаза и увидел направленный на меня пистолет. Не то чтобы я нервничал, скорее, просто приготовился умереть - к этому всегда надо быть готовым в нашем бизнесе. А затем было какое-то смазанное движение, удар по руке с оружием и пришедшийся в потолок выстрел. Горе-нападавшего я, разумеется, убил - ничего личного, работа такая. А он стоял неподалеку и довольно усмехался, потом подошел ко мне и сказал:

- Ты теперь должен мне новую бандану. Я не собираюсь счищать кровь с эластичной ткани - себе дороже. И смотри, выбери какую-нибудь поярче.

Он повернулся и пошел к выходу. Через мои темные очки каскад рыжих волос напоминал кроваво-красный шелк. Мне уже даже лень было думать о том, насколько это неподобающе.

Я про себя решил, что бандана ему все равно не идет, так что не стал заморачиваться с покупкой новой. Вместо этого я приобрел металлическую заколку, которая сильно смахивала на волчью голову, и оставил на его столе. Наверно, нужно было добавить какую-то записку, но слова не лезли в голову. Позже, за ужином, он подошел к моему столику и уселся напротив. Понятия не имею, как ему это удается - сидеть на расстоянии и при этом все равно вторгаться в мое личное пространство. Он ухмыльнулся и стащил особенно аппетитный кусок с моей тарелки. Я страдальчески вздохнул, но на середине вздоха осекся, когда его нога прошлась по моей. Снизу вверх. До конца. Он начал поглаживать меня там. Ногой! В кафе, где кроме нас сидело еще бог знает сколько народу!! А меня даже не было сил подумать, что это крайне неподобающее поведение.

Прошло меньше трех дней, и он уже делил со мной постель. Пил из моих бутылок. Одевал мою одежду, когда утром было лень искать свою. Тратил мои деньги с такой же легкостью, как и свои собственные. Мне постоянно приходилось делиться, так что неудивительно, что тяжелые вздохи и закатывание глаз быстро вошли в привычку. И вот однажды утром я принимал душ, думая обо всем этом, когда он обнял меня сзади и прошептал на ухо:

- Давай, ты вымоешь волосы мне, а я - тебе.

Я ответил, что не нуждаюсь в подобной услуге, и моя лысина - лучшее тому подтверждение. Мне даже не нужно было поворачиваться, чтобы понять, что он снова усмехается в своей обычной несносной манере.

- Ну, не везде, - протянул он, и я сдался.

... Да, были времена, когда все это казалось крайне неподобающим.