Город тумана

Проклятый город оправдывал свое название* - с гор снова спустился желтоватый туман, отвратительно вязкий и густой, от которого одежда покрывалась матово поблескивающей водяной пылью. Вообще-то, Ходжо вряд ли заметил бы его, если бы противное белесое марево не мешало ему созерцать эти самые горы по вечерам. Горы вдохновляли - мрачные, темные… Единственное, что было достойно внимания в этой глуши, и что скрашивало те небольшие отрезки времени, когда он нуждался в отдыхе.

Но сегодня настроение было испорчено. Еще эта дура устроила истерику - наверное, все же услышала вопли турка из подвала. Кажется, он собирался проверить, как повлияет болевой шок на усвояемость организмом гликосиррониевой кислоты, но турк в самый ответственный момент отрубился. Эксперимент бездарно накрылся, и Ходжо был вынужден переключиться на что-то другое, но работа уже не клеилась. Он заснул у лабораторного стола, сдвинув локтем склянки с реактивами и микроскоп.

Интересно, турк еще жив? Отправляясь на вечернюю прогулку, Ходжо не проверил его состояние.

Это почему-то беспокоило.

Ходжо хлопнул дверью особняка и стремительным шагом отправился к лестнице, ведущей в подвал. Он не замечал, что рукава грязно-серого лабораторного халата, болтавшегося на его худом теле, по локоть забрызганы бурыми засохшими пятнами. Охранники шарахнулись от него, как от прокаженного. Боятся. Только турк не боялся, усмехнулся Ходжо про себя.

Круглая каменная лестница. Быстрые, нетерпеливые шаги. Что-то шуршало под ногами в темноте - здесь, не смотря на сильный холод, развелись в немыслимых количествах мыши и тараканы, но Ходжо было плевать. Если турк еще жив, можно продолжить с гликосиррониевой кислотой и попытаться заблокировать декомпрессию, что мешала превращению лимита.

Но одного взгляда на тело, изломанной куклой лежащее под кушеткой, куда док вчера сам его спихнул, было достаточно - неудачливый турк, сующий свой нос, куда не следует, нашел, наконец, тишину и покой, которые звал всю эту неделю, корчась под скальпелем Ходжо. Выражение в затуманенных болью глазах было особенно незабываемым, когда Ходжо продемонстрировал ему отделенную от тела руку. К тому времени от передозировки кислоты радужка у него уже была не синей, как раньше, а красной.

Черт, больше не будет в этих глазах никакого выражения.

Ходжо раздраженно подумал о том, что тело придется выносить из лаборатории, как бы холодно здесь ни было. Проклятый турк! Он всегда путался под ногами, лез не в свои дела, чуть не сорвал самый главный в жизни Ходжо эксперимент, и даже теперь, когда он лежит на полу грудой бесполезной органики, он все еще способен доставлять неприятности!

Ходжо резко наклонился, ухватил в кулак его длинные темные волосы и притянул к себе, отдирая от пола вместе коркой свернувшейся крови.

- Ты думаешь, уже все, Винс?! - выдохнул Ходжо ему в застывшие губы, обжигая горячим дыханием. - Думаешь, избавился от меня?! Думаешь, что убежал?!! Ну уж нет! Ты все равно будешь делать то, что я хочу!

Если бы его услышали охранники ШинРа, то подумали бы, что док спятил окончательно, но они боялись даже подходить к каменным ступеням, ведущим в подвал с лабораторией.

Волосы турка даже сейчас казались мягкими и шелковыми на ощупь. От одного этого ощущения у Ходжо судорогой свело низ живота, и он в испуге отшвырнул турка от себя. Теперь нельзя этого с ним делать, потому что проклятый турк загнулся!

Хотя…

Он прислонился к холодной склизкой каменной стене и трясущимися руками достал из кармана сигарету.

Из щели между каменными плитами, шурша голым розовым хвостом и цокая маленькими когтистыми лапками, вылезла крыса, принюхалась, шевеля усатым носиком, и лизнула присохшую к полу кровь. Сначала Ходжо удивлялся, откуда берется вся эта нечисть, но потом вынужден был признать, что ее притягивают клетки Дженовы. Он поднял с пола скальпель и молниеносным движением швырнул его в крысу. Зверек коротко запищал и затих, пришпиленный к доскам шкафа.

- Ну, нет, Винс, так просто тебе не уйти, - прохрипел док. - У меня еще столько идей!