Долгая прогулка

Мидгар

Над городом столбами поднимался черный дым, нитки, связавшие землю с небом. На второй месяц после падения метеора пришелся пик смертности от геостигмы, не считая, конечно, первых суток. Трупы сжигали, - многим это казалось единственным спасением от звездной чумы, - отчего по долинам ветер разносил липкий запах горелого мяса, который забивался в складки одежды, путался в волосах, въедался в память.

Кададж остановил байк на холме, потому что руки на руле стали сильно дрожать. До Мидгара было еще далеко, но отсюда он просматривался как на ладони. Рюкзак у Кададжа за спиной был набит материей восстановления и разными эликсирами, половину из которых он уже испробовал на себе и убедился, что толку от них никакого.

Он сунул сигарету в зубы - руки слушались плохо, - стянул перчатку и закатал рукав до локтя. Геостигма у него на руке походила на ажурный орнамент. Еще два дня назад чернота едва захватывала локоть, а теперь распространилась до запястья, вытянув тонкие, словно нарисованные усики до костяшек пальцев. Кададж поморщился, разглядывая руку, и попытался сжать кулак.

О, нет, только не снова приступ! Ему надо успеть довезти лекарства!

Кададж зашипел от боли, зажмурившись. Перед глазами замелькали зеленые круги, сопровождаясь звуком настолько высоким, что он, казалось, вонзается прямо в мозг.

Когда Мидгар накрыло Лайфстримом, Кададж был дома, в трущобах пятого сектора. За день до этого объявили эвакуацию, но многим было непонятно, как можно укрыться от метеора, и люди оставались в своих домах, ждать, что пошлет им небо. Его родители тоже остались.

Утро после прилива Кададж помнил слабо. Он лежал на своей кровати и не мог даже пошевелиться, только смотрел на треснувшую чашку, которая стояла на тумбочке у его кровати. Чай из нее растекся лужицей, а Кададжу так хотелось пить. Он звал родителей, но они не отзывались. Когда изо рта полилась черная жидкость, он заплакал от страха.

Странно, но после нескольких дней оглушительной боли, от которой он несколько раз терял сознание, стало лучше. Конечно, это было странно. Позже Кададж узнал, что из тех, кто попал под прямой поток Лайфстрима, выжили единицы. Геостигма захватила почти всю левую половину тела, до самых кончиков пальцев, но совсем не коснулась лица, и периодически приступы повторялись, такие болезненные, что Кададж прятался от людей и выл от боли. Теперь черный узор уже добрался до запястья на правой руке, а он все еще был жив.

Сейчас он жил в палаточном лагере у развалин пятого сектора. Люди разгребали завалы и до сих пор искали выживших, но помощи от Кададжа, маленького и хлипкого, было мало, кроме того, многие до сих пор верили, что геостигму можно подхватить воздушно-капельным путем и сторонились тех, кто предпочитал слишком закрытую одежду. Кададж и в мирные времена был далеко не подарок, издеваясь над сверстниками и изводя своими выходками родителей, соседей и школьных учителей, а сейчас, когда геостигма выедала его изнутри, от бесконечных приступов, от страха смерти, он просто сходил с ума. Хорошо, что и для него нашлось занятие - в развалинах он отыскал себе оружие и теперь целыми днями пропадал на равнинах, охотясь на монстров, у которых можно было раздобыть эликсиры или эфир. Благо, брошенной техники было навалом, и он нашел большой черный байк, на котором ему ни за что в жизни не позволили бы ездить в прежние времена. Вряд ли кто-то в лагере радовался его появлению, но люди были искренне благодарны за лекарства. Конечно, от геостигмы они не помогали, но годились во всех остальных случаях.

В этот раз он доехал до самого Кальма, поэтому вез обратно еще и материю восстановления.

Материя очень пригодилась бы. Вот будет незадача, если он подохнет прямо сейчас.

Надрывно кашляя, Кададж слез байка и упал на землю, скорчившись от боли. Когда кашель немного унялся, он посмотрел на ладонь, которой закрывал рот, - она была забрызгана черными ошметками. Кададж засмеялся, хотя боль и не думала отступать.

Пошел мелкий дождь, постепенно превращая пыль, в которой он лежал, в грязь, но Кададж не мог сдвинуться с места, и продолжал истерически смеяться.

Он не слышал, как подъехал трейлер. К тому времени он потерял сознание.

Из машины вышел человек в сером плаще, круглых очках и с дымящейся сигаретой в зубах.

Сморщив недовольную гримасу, он носком ботинка перевернул Кададжа на спину и наклонился, разглядывая черные пятна у него на руке, потом принялся расстегивать его куртку, обнажая бледное до синевы тело, пока не добрался до изъеденных геостигмой участков.

- Сынок, - прошептал он, почти нежно ероша пепельные волосы Кададжа, потемневшие и тяжелые от грязи. Потом наклонился и жадно поцеловал в губы.

Кададж пришел в себя от жжения в руке. Оно волной хлынуло от внутренней части локтя, мгновенно окатило ноги, потом добралось до левой руки, очень быстро, ровно за один удар сердца. Он открыл глаза - рядом с ним на корточках сидел какой-то тип с сигаретой в зубах и шприцем в руке. Дождь попадал на его сигарету, отчего она дымилась и шипела. Кададж с ужасом понял, что этот человек только что сделал ему укол в вену.

- Эй, ты чего делаешь? - закричал Кададж, вырывая у него руку и резко садясь на земле.

- На сгибе надо зажать ватку, а то синяк останется, - спокойно посоветовал тип.

- Бл…, какую ватку, урод! Что ты мне вколол?!

- Препарат на основе клеток Дженовы.

- Клеток? Да ты что несешь, ублюдок, я тебя просто убью, понял! - продолжал орать Кададж. После приступа он едва дышал от слабости, и угрозы, вероятно, звучали не очень убедительно, скорее - истерично, поэтому он схватил катану и приставил ее человеку к горлу.

- Тихо, тихо, мальчик. Если ты тот, кого я ищу, то они растворят в твоем теле геостигму. Правда, если нет, то ты умрешь, но это уже детали.

Кададж скосил глаза на шприц в его руке. Пластиковый поршень был слегка подкрашен в изумрудный цвет. Впервые за последние два месяца он не чувствовал ноющей боли слева, которая не отпускала его ни на секунду, даже во сне.

- Ты кто такой? - потребовал Кададж.

- Меня зовут Ходжо. Доктор Ходжо.

Дождь уже успел прилично намочить его волосы, и они паклей свисали ему на плечо. Кададж не очень то разбирался в возрасте, но тип был очень старый. Лет сорок, если не больше.

- Я работал в "Шин-Ре", пока ее не накрыло вместе с Мидгаром, - Ходжо хрипло рассмеялся.

- Что за клетки? - Кададж отвел катану, не сводя с него глаз.

- Это долгая история.

Встать Кададж еще не мог, и Ходжо на руках перенес его в трейлер. Внутри царил невероятный хаос: книги, диски, коробки, мятые газеты, одежда - были свалены как попало, причем вполне вероятно, что трейлер пару раз перевернулся вместе со всем содержимым, и с тех пор все так и осталось лежать. Доктор устроил Кададжа на кровати, даже не потрудившись сдвинуть одеяла. У того с одежды текла дождевая вода вместе с грязью, но одеялам, похоже, уже нельзя было нанести какой-либо заметный вред.

Ходжо пошарил по ящикам, извлек бутылку с янтарной жидкостью и глотнул, наблюдая, как Кададж озирается по сторонам.

- Будешь?

- Хочешь споить меня, а потом трахнуть?

Ходжо удивленно приподнял одну бровь.

- А что, идея хорошая.

- Правда? Тогда можешь отсосать мне, - Кададж ухмыльнулся, с вызовом глядя ему в глаза. - Если не боишься геостигму подхватить.

Боль отступала, сменяясь мутной эйфорией.

- Хорош, - прошептал Ходжо, ласково глядя на него. - Я всегда знал, что последний экземпляр получился самым удачным. Послушай, мальчик. В тебе были эти клетки еще до рождения, почти как у Сефирота. Но только почти, потому что я использовал совсем другую технологию. Ты наверняка чувствовал что-то необычное… иногда… - Ходжо вопросительно посмотрел на Кададжа, но тот не отреагировал. - Твое тело не должно отторгать клетки Дженовы, и, следовательно, не должно быть подвержено болезни, но процесс происходит поэтапно и требует инициации. Катализатором послужит препарат, который я тебе ввел. Сейчас ты человек, но постепенно ее клетки поглотят твое сознание, и ты превратишься в кокон… куколку. А уже потом…

- Что ты несешь? - Кададжу внезапно стало холодно. Хотя он не собирался чего-то бояться и уже приготовился умирать, бред этого сумасшедшего напугал его.

- Не волнуйся, ты все поймешь. Ты сам будешь хотеть этого.

Ходжо протянул Кададжу бутылку, и тот отхлебнул из горлышка, чувствуя, что оно еще влажное после губ дока. Спиртное оказалось таким крепким, что на глазах выступили слезы.

- Но сначала мы найдем твоих братьев.

- У меня нет братьев.

- Есть. Язу в Джуноне, а Лоз в Гонгаге, если снова не рванул куда-нибудь. Ты их узнаешь, почувствуешь, не сомневайся. Может, ты и справился бы один, но всегда лучше, когда есть кому помочь, когда есть запасные варианты.

Ходжо забрал у него бутылку, наклонился и впился ему в губы. Кададж стал яростно вырываться, швырнул дока о стену, брезгливо вытер губы.

Ходжо улыбался.

Кададж замер, тяжело дыша и держа ладонь у рта. Поцелуй был странный, со вкусом виски и табака, но там было что-то еще - густое, терпкое, острое…

Это клетки Дженовы, - внезапно понял Кададж, тем знанием, которое давно пряталось на дне его памяти. В теле Ходжо тоже были клетки, и это вдруг стало таким важным, самой важной вещью на свете!

Без этого нельзя было жить.

Ходжо смотрел ему в глаза, мягко улыбаясь - зрачки Кададжа наконец превратились в два узких острых веретена. Он больше не походил на человека даже внешне.

Кададж схватил дока за плечи и жадно впился в его губы. Он хотел еще. Ближе. Больше. Все.

Ему было мало даже когда Ходжо трахал его на груде одеял, он орал, царапал доку спину и отчаянно матерился. Это больше походило на животное совокупление, Ходжо в бешеном темпе вбивал в него член, словно спеша оплодотворить, как самку, а Кададж снова и снова лез целоваться, стараясь высосать из него душу.

Ходжо кончил в него за несколько минут и устало откинулся к стенке. Поджег сигарету. Он не потрудился ни раздеться до секса, ни застегнуться после. Кададж обшарил взглядом его растрепавшиеся черные волосы, гладкую грудь, виднеющуюся под расстегнутой рубашкой, плоский живот, полувозбужденный член. Может, это *ее* клетки делали дока таким… привлекательным?

Кададж попытался свести худые коленки в черных пятнах, но ничего не получилось. Он почувствовал, что док смотрит на него, на его раздвинутые ноги, но это совсем не беспокоило. Док был его братом. Его отцом. Им самим.

- Ты прекрасен, мальчик, - прошептал Ходжо.

Прежде чем настала ночь, Ходжо оттрахал его еще раз, только медленно и с оттяжкой, под конец Кададж, мокрый и уставший, едва дышал и чувствовал себя заполненным до самых краев, как кувшин, в который налили слишком много, с верхом, но бездна в его зрачках-веретенах все равно выла от голода.

***

Мидгар

Утро было сумрачное. Кададж выбрался из трейлера и долго мок под дождем. Его сильно лихорадило, даже курить не хотелось, но возвращаться в трейлер он не собирался.

Что на него нашло? Как можно было трахаться с этим старым уродом?

Если бы не кожаная одежда, он успел бы промокнуть до нитки, пока додумался посмотреть на свои руки. Сначала закатал рукав на правой, выше локтя, но кожа везде была гладкой и чистой, ни малейшего следа черных пятен, готовых превратиться в язвы.

Кададж принялся лихорадочно стягивать с себя куртку - на левом боку, там, где геостигма добралась до него сильнее всего, пятна еще остались, но были блеклыми и совсем не болели.

- Ходжо! - закричал он. - Ходжо, ублюдок, у тебя же есть лекарство от этой заразы!

Он распахнул дверь трейлера и пнул ногой кровать, которая стояла у самого входа. - Слышишь, хватит дрыхнуть, поехали к Мидгару! Там народ мрет, как мухи, ты можешь кого-то спасти, хотя бы детей.

Ходжо недовольно приподнялся на кровати, нашарил рядом очки и с изумлением уставился на Кададжа.

- Я же тебе вчера сказал, что это не лекарство, а препарат для инициации перехода в куколку. Он вытесняет геостигму, но это всего лишь побочный эффект. Любой обычный человек от такого укола умер бы в считанные минуты.

- Ты имеешь в виду, что я…

Кададж замолчал и захлопнул дверь. Через секунду дверь снова распахнулась.

- А ты не заливаешь?

- Могу показать тебе свои теоретические выкладки.

- Показывай, - потребовал Кададж. - Только сначала мне надо завезти лекарства в Мидгар.

- Хорошо, - сразу согласился Ходжо. - Я тебя подкину. Кстати, действие препарата уже должно было прекратиться. Как ты себя чувствуешь?

Кададж чувствовал, что у него жар. Лицо горело, глаза слезились от света, сердце в груди тяжело ухало. Круглые человеческие зрачки расширились на всю радужку. Он чувствовал, как геостигма дышит ему в затылок.

Ходжо вел грузовик по мидгарской трассе к Джунону до самого вечера. Байк Кададжа они погрузили на крышу трейлера и зафиксировали тросами. После того, как док вколол Кададжу вторую дозу, тот больше не вспоминал ни о лекарствах, ни о Мидгаре, ни о людях в палаточном городке, рюкзак так и остался валяться в углу, куда его бросил Ходжо, когда подобрал Кададжа.

Дождь лил не переставая.

Кададж занялся записями Ходжо, хотя понять их без соответствующего образования было невозможно. Да что там, и с образованием мало кто разобрался бы.

Когда начало темнеть, и читать уже было трудно, Кададж отложил записи и спросил:

- Сефирот на самом деле был так крут?

- Ты себе даже не представляешь.

- Ты с ним спал? Я похож на него?

Кададжу показалось, что на короткий миг с Ходжо что-то произошло, словно контуры его тела странно поплыли, а лицо начало меняться, приобретая острые нечеловеческие черты.

- Совсем не похож.

Кададж поежился от нереальности происходящего. Возможно, он должен был испугаться сидящего рядом… человека, но страха не было, только возбуждение. И еще он чувствовал где-то внутри тянущее чувство, словно сворачивается в тугую спираль жесть, выжидает, готовится.

- Мы что, всю ночь ехать собираемся?

- Да. К утру будем в Джуноне.

- Останови, мне надо трахнуться.

***

Джунон

У самого Джунона дорога была перекрыта бетонными плитами с нарисованными вручную знаками "Стоп". У небольшой будки дежурили шинровские солдаты, при полном боевом вооружении и в защитных костюмах, предназначенных, похоже, для зараженных зон.

- А как нам в Джунон проехать, любезный? - поинтересовался Ходжо, высунувшись в окно.

- В целях предотвращения распространения эпидемии въезд в Джунон запрещен, - ответил солдат. Его голос звучал глухо из-под защитного шлема, а лица и вовсе было не видно за пластиковым забралом.

- У вас нет эпидемии?

- Нет, - грубо отрезал тот.

Кададж скептически хмыкнул. Несмотря на дождь, ветер все равно доносил запах гари, которым последние два месяца был пропитан воздух Мидгара.

- Убей их, - сказал Ходжо, даже не глядя на Кададжа.

Кададж коротко усмехнулся. Веретена в его глазах менялись и вибрировали, мерцали. Переливались оттенками зеленого.

***

Коста-Дель-Соль

На набережной Коста-Дель-Соль танцевали и распевали песни люди в ярких праздничных нарядах. Ленты, которыми были увешаны все фонари и деревья, трепал сильный холодный ветер. Цветные надувные шарики и конфетти колыхались на волнах, поблескивая в свете прожекторов. Шум, гомон, музыка, цветные мигающие огни.

Язу, пошатываясь и поминутно озираясь по сторонам, шел сквозь толпу, спотыкаясь, едва справляясь с отдышкой.

Кто-то нахлобучил ему на голову красный картонный шутовской колпак в горошек, за шею зацепился розовый серпантин. Ящики с выпивкой уже прилично распотрошили, но пока ее хватало на всех желающих. Заливающаяся смехом девица с забинтованным лбом ухватила Язу за руку и сунула ему в ладонь какие-то таблетки.

Когда он подошел ближе к воде, то заметил между шариками рыб, всплывших белыми животами кверху, и мертвых чаек, которых волны мерно колотили о бетонную набережную. Под ногами хрустело битое стекло и обертки из-под чипсов и шоколада.

Язу вглядывался в лица людей вокруг - они смеялись и хохотали, пряча за лентами, кружевами и колпаками отпечатки пожирающей их тела смерти, словно этим могли прогнать ее.

Навстречу ему шли одни мертвецы.

Язу остановился, зажмурился и быстро, чтобы не успеть передумать, проглотил таблетки, все сразу, и сделал несколько хороших глотков из бутылки, которую держал в руке.

Когда он открыл глаза, раздумывая, можно ли запивать наркотики спиртным, и что после этого будет, перед ним стояли двое, они не смеялись и не пытались утащить его потанцевать, просто стояли и смотрели.

- У вас ко мне какой-то вопрос? - Язу обнаружил, что язык у него заплетается, зато пока он мог стоять прямо, и даже старался быть вежливым.

Снова начинался дождь. Язу увидел, как парень открывает черный зонтик и поднимает его повыше, чтобы они оба поместились.

- Пойдем со мной, брат, - прошептал он.

Волосы у него успели намокнуть, но все равно оказались очень мягкими, когда Язу погладил его по голове. Если бы он вгляделся получше, то и в полутьме заметил бы, что у парня вертикальные зрачки, но у Язу уже все плыло перед глазами.

Они прибыли на западный материк на пароме, который ходил раз в неделю, - им как раз повезло. Позже Кададж понял, что убил двух солдат, когда они проезжали Джунон, убил, даже не задумавшись и абсолютно не напрягаясь, хотя раньше ему приходилось драться только со слабенькими монстрами, и уровень у него был соответствующий. Иногда это казалось сном. Нет, не сном, он все прекрасно помнил, до мелочей, даже помнил, о чем думал во время драки с солдатами. Можно ли будет снять с них эфир и оружие. Сейчас это казалось невероятным. Неужели он смог убить людей, хладнокровно, без малейших сомнений, словно только этим и занимался всю жизнь? Тогда Кададж впервые испугался Ходжо и его препаратов. Хотя черных пятен на его теле больше не было, ни одного, каждый раз, когда проходило определенное время с момента последней инъекции, у него снова начиналась лихорадка, перед глазами появлялись изумрудные пятна. Геостигма звала его, ждала, тихо, кротко, терпеливо. Но только в это время он понимал, что с ним что-то происходит. Если бы Кададж посмотрелся в зеркало, то знал бы, как у него меняются зрачки.

Они принесли Язу в трейлер глубокой ночью. Ходжо уколол ему в вену свой препарат еще там, на набережной, но Язу к тому моменту так обдолбался наркотиками, что только глупо смеялся и совсем не держался на ногах.

Ходжо положил Язу на единственную в трейлере кровать в ворох грязных одеял. Волосы у него были точно такого же серебристо-пепельного оттенка, как и у Кададжа, только длинные, такие красивые, Кададж не мог глаз отвести. Он сразу поверил словам Ходжо, что это его старший брат, ни секунды не сомневался, он чувствовал, знал, одна кровь, одна плоть, сыновья одной матери.

В трейлере горел свет, и теперь стало видно, что у Язу забинтована шея и руки до самых кончиков пальцев, а местами бинты уже пропитались черной жидкостью. И слева по щеке до скулы, до губ, до почти незаметных ресниц словно трещины протянулись тонкие темные ниточки - день-два, и они разбухли бы до обычных пятен; под глазами залегли глубокие тени. Кададж не раз видел, как люди умирали от геостигмы - жить Язу оставалось не больше нескольких дней.

- Он выживет? - спросил Кададж.

- Конечно, - усмехнулся Ходжо. - Думаю, нам надо убираться из Коста-Дель-Соль. Сядешь за руль?

- Да.

Кададж попытался осторожно снять бинт у Язу с шеи, но ткань основательно прилипла, поэтому Кададж только укрыл его одеялом. У самого Кададжа, когда он встретил Ходжо, болезнь еще не зашла так далеко, и теперь было боязно, что препарат на этой стадии не подействует.

- Все будет хорошо. Я за ним присмотрю, не переживай, - одними губами улыбнулся Ходжо.

Кададж прищурился. Он прекрасно помнил, как Ходжо "присматривал" за ним самим. Они до сих пор занимались этим, почти каждый день, Ходжо волновал его до дрожи в коленях, несмотря на то, что Кададжа выворачивало от отвращения каждый раз, когда действие препарата прекращалось.

Но кем был Ходжо по сравнению с Язу? Вообще никем.

- Только попробуй, старый урод, - прошипел Кададж. - Он мой.

- Иди и садись за руль, Кададж, - сквозь зубы приказал Ходжо.

- Ты не прикоснешься к нему, - катана скользнула Кададжу в ладонь, он даже не осознал этого до конца.

- Не заводи меня, мальчик, - с угрозой предупредил Ходжо.

Контуры его тела снова дрогнули, как в тот раз, когда Кададж спрашивал у него про Сефирота, и Кададж попятился, хотя в трейлере места было совсем мало. Он хорошо знал - чтобы драться и пользоваться магией, необязательно иметь оружие. Он уже прочитал достаточно доковских материалов, чтобы понимать - сам док давно перестал быть человеком даже в первом приближении, и Кададж со своей Соубой был ему не противник.

Кададж украдкой глянул на Язу - тот уже спал, приоткрыв губы и часто сипло дыша. От легких явно мало что осталось.

Он потянул молнию на куртке вниз, закусив нижнюю губу и пристально глядя в черные глаза Ходжо. Потом сполз на колени, принялся сдирать с дока брюки, уже сам дрожа от предвкушения. Ходжо положил ладони ему на затылок, грубо вогнал член в рот и с облегчением выдохнул. Сефирот был лучше, во всем, но парень так старался…

- Сынок, - нежно прошептал Ходжо, сжимая в кулаках его волосы.

***

Золотое Блюдце

К следующему вечеру они были на полпути к Золотому Блюдцу. Кададж остановил трейлер у самого моря - нужно было отдохнуть и что-нибудь поесть, да и Язу проснулся. Как только трейлер остановился, он с грохотом открыл дверь и выпрыгнул на песок, озираясь по сторонам:

- Вы кто такие? Зачем я вам сдался… - он нервно рассмеялся, отфутболил попавший под ботинок камешек в море.

- Успокойся, - рявкнул Ходжо, выбираясь из трейлера. - Лучше на руки свои посмотри.

Кададж сунул в зубы сигарету, пристально рассматривая Язу. Руки дрожали и немели, сигаретный дым доставлял злое удовольствие, глаза слезились от солнечного света - он не раз замечал, что как только действие препарата заканчивается, его сразу же тянет курить, хотя после инъекции он про это вообще забывает. Сейчас хотелось накуриться впрок, чтоб никотин из ушей закапал, хотелось удрать отсюда, забрать Язу и послать нах дока с его планами и экспериментами, этого старого урода, никогда больше не видеть его, никогда не хотеть трахаться с ним, нет, прибить ублюдка, чтобы он смел даже смотреть на Язу своими маленькими ядовитыми глазками, чтоб не тянул к нему свои грязные лапы.

Кададж поджег еще одну сигарету от первой и положил ладонь на катану.

Язу тем временем отдирал бинт на левой руке. Бинт хрустел, с него сыпалась черная труха.

- О черт… Что это значит?

- Я вколол тебе препарат на основе клеток Дженовы, - начал Ходжо. - Пока он действует, твой организм и сознание подвергаются перестройке, на которую были запрограммированы еще до рождения. Когда действие прекращается, ты снова становишься человеком - ровно до следующей инъекции. По сути, механизм необратим, и человеком тебе уже не быть, просто если прекратить введение препарата, ты умрешь в считанные дни. Остальное тебе Кададж расскажет. Кададж, - обернулся к нему Ходжо. - мне нужен твой байк. Вернусь через пару часов. Только сначала инъекции.

Кададж выбросил сигарету и молча кивнул. В этот раз он впервые обратил внимание, что на сгибе локтя не остается ни единого следа от ежедневных внутривенных уколов.

Они вместе сняли байк с крыши трейлера, Ходжо повесил на плечи рюкзак и умчался по шоссе на юг.

Потом Кададж краем глаза наблюдал, как Язу раздевается - ох, бинтов было много, как он тогда на набережной еще стоял на ногах, непонятно. Не удержался, подошел к нему… хотелось ближе, прижаться хотелось, раствориться. Внутри словно включился магнит, который притягивал к Язу с непреодолимой силой.

- Тебе помочь?

Язу обернулся и едва заметно тревожно улыбнулся.

- Нет, спасибо.

- Пожалуйста.

Невероятная бледность и круги под глазами у него так и не прошли, но когда они вместе снимали бинты, под ними не было ни малейшего следа геостигмы.

Солнце уже село, беспокойное море казалось почти черным, а вода была теплой после долгого солнечного дня, и Кададж обнаружил, что умеет плавать, хотя хуже, чем Язу, но это не беспокоило, скорее приятно грело.

Когда они вернулись на берег, уже совсем стемнело, пришлось включать фары в трейлере. Они вместе искали в свалке вещей чистое полотенце, и бутыль с пресной водой, и какую-то еду. Язу нашел расческу и попытался расчесать свои волосы, мокрые и такие спутанные, что, казалось, он сейчас добрую половину выдерет.

- Дай сюда, - Кададж отобрал у него расческу, сел за спиной и принялся осторожно разбирать мокрые пряди. У него хорошо получалось, они слушались и ложились ровной и гладкой волной.

- Кададж, мне кажется, что я знаю тебя очень давно, - прошептал Язу.

- Так и есть, - ответил Кададж.

Язу обернулся к нему, мягко перехватывая руку с расческой. Зрачки у него походили на два острых веретена.

- Спасибо.

Кададж кивнул, чувствуя, как через кожу, там, где Язу держит его за руку, щекотно льется поток частиц.

- Мне нужен ганблейд.

- Мы скоро будем в Золотом Блюдце, там можно найти.

- Хорошо.

Кададж столько всего хотел сказать ему, спросить, рассказать, но оказалось, что это и не нужно. Язу осторожно прижался лбом к его лбу и замер так, гладя по волосам и мягко улыбаясь. Кададж почувствовал его всего, до последней капли крови, он знал, болит ли у Язу что-то, или нет, знал, чего он хочет - пить, может, или спать, не холодно ли ему, знал все, что знает Язу, каждой клеткой своего тела чувствовал, как себя самого. Словно все у них было одно на двоих. Одна боль, одна жажда, одни чувства - все одно на двоих.

Кададжу хотелось кричать и плакать, смеяться. Он больше не был один.

Чтобы почувствовать Ходжо, чтобы быть к нему ближе, был как воздух необходим секс, но одно только простое прикосновение к Язу давало несоизмеримо больше.

Они долго лежали, обнявшись и не двигаясь, не замечая времени. Мир замыкался на них двоих - начало времен и конец всего, время доверия и время распада, воссоединение и разделение.

В Золотом Блюдце они вдвоем раздобыли Язу ганблейд, сняли с трейлера байк и отправились в пустыню поохотиться на монстров - Ходжо недовольно ворчал что-то, но они не обратили на него внимания. Какой-то тип на выходе из фуникулера рассказал им историю про то, что где-то в пустыне до сих пор живет Руби Випун, у которого миллион пойнтов жизни, и за победу над ним можно получить Пустынную Розу. Что Клауд Страйф, когда в последний раз был здесь со своей командой сразу после того, как они завалили Изумрудного Випуна, у которого тоже был миллион пойнтов жизни, не захотел с Руби возиться, потому что монстр каверзный, а у Клауда было плохое настроение.

Над историей они посмеялись - надо же, миллион пойнтов! Не бывает такого, а если и бывает - то такого монстра ни в жизнь не замочить! Клауд Страйф, должно быть, сильнее самого Сефирота! Да и кому нужна эта Пустынная Роза… и что это вообще такое?

Охота удалась на славу, и Кададж чувствовал себя таким счастливым, как никогда в жизни.

***

Золотое Блюдце

Невероятной высоты конструкция Золотого Блюдца во всполохах фейерверков, сияющая огнями, виднелась на горизонте почти всю ночь, пока они объезжали пустыню по заброшенному и полузасыпанному песком шоссе. Трейлер вел Язу, а Кададж, наконец, смог хорошенько выспаться.

Ему снова приснилось, что от него осталась одна оболочка, и внутри вместо крови, костей и мышц как в полом бурдюке тяжело переливается густая зеленая жидкость.

Кададж проснулся в холодном поту, хрипя от ужаса.

Ходжо еще спал.

Кададж перелез на переднее сидение рядом с Язу, трясущимися руками зажег сигарету. Солнце еще не встало, в предрассветных сумерках дорожный пунктир выглядел таким же тускло-серым, как и небо.

- Со мной что-то не то, - прошептал Язу.

Кададж заметил, что у него на лбу выступила испарина - да, действие инъекции точно прекратилось. Впервые за те несколько дней, что они были вместе, у них обоих оставались круглые человеческие зрачки.

- В препарате содержатся клетки Дженовы, они гасят геостигму, но при этом превращают нас в марионеток, послушных ее воле, мы даже задуматься не можем о том, чтобы сопротивляться. Когда действие препарата заканчивается, мы снова становимся почти обычными людьми, но геостигма наступает.

- Зачем Ходжо это нужно?

- Он хочет вернуть Сефирота, своего любимого сына. Мы для него только расходный материал.

- Но как он может вернуть Сефирота? Сефирот умер несколько лет назад.

- Я вижу сны… А ты, Язу, видишь?

Язу смотрел только на дорогу, крепко сжав руль.

- Мне снится один человек, у него черные волосы и синие глаза, и я… Снится, что я целуюсь с ним.

Кададж хотел сказать, что у него есть много мыслей по этому поводу, что он знает, кто этот человек, потому что Ходжо разрешает ему читать материалы о своих экспериментах. Это сны Сефирота, его чувства и его воспоминания, которые с каждой инъекцией все больше вытесняют их собственное сознание. Но из кабины послышался какой-то невнятный шорох, поэтому Кададж только сжал руку Язу, лежащую на руле, и едва заметно кивнул.

"Я люблю тебя, - подумал Кададж. - Я все для тебя сделаю".

Язу опустил взгляд и улыбнулся ему одними уголками губ, мягко и терпеливо.

***

Гонгага

В Гонгаге они остановились в гостинице, где кроме них не было ни единого посетителя, и выяснили у управляющего, что Лоз жил здесь, вон в том крайнем доме комнату снимал, но неделю назад собрался и уехал. Он, знаете, болел в последнее время. В Гонгаге и так после аварии на реакторе мало людей осталось, а как Лайфстрим прошелся, то и вовсе улицы опустели.

Вечером, когда стало темнеть, над лесом, виднеющимся из окна их номера, поднялся туман. Кададж сидел на балконе и прислушивался к шуму воды в ванной. Ходжо сказал ему, что они должны чувствовать друг друга, просто надо настроиться, сосредоточиться, надо знать, как. Кададж прикрыл глаза и представил Язу, его серебристые волосы до пояса, широкие плечи, крепкие худые руки. И вдруг понял, что вода в душе прохладная, хотя обогреватель включен на всю мощность.

Зрачки-веретена у Кададжа разбухли, расширились почти на всю радужку.

Внизу, у металлической ограды, которая отделяла гостиничный двор от наступающего леса, он увидел женщину в белой бесформенной одежде, ее грязные босые ноги тонули в мокрой траве, длинные серебристые волосы, такие же, как у него самого и у Язу, шевелил ветер.

Она смотрела на него в упор, но Кададж понял, что у нее нет лица.

С током крови по его телу понеслись измененные частицы, они разрастались и множились, гнездились у него в глазах, в сердце, его кровь уже не была красной, она превратилась в тягучую зеленую ртуть.

Кададж очнулся от того, что Язу тормошил его и кричал что-то.

- Где она? - Кададж вскочил на ноги и перегнулся через поручень балкона.

За оградой никого не было.

- Кто? Что случилось? Я почувствовал, что ты теряешь сознание, - говорил Язу. Он был голый, наверное, выскочил из душа, как был.

- Ты не видел ее? - Кададж обернулся к нему, и сам ответил: - Нет, не видел.

- Что происходит? - выглянул из комнаты Ходжо. В правой руке у него был шприц с мутно-белой жидкостью, а в левой дымилась сигарета.

- Думаешь, я должен отчитываться перед тобой? - огрызнулся Кададж.

Черные глаза Ходжо прищурились за стеклами очков.

- Язу, ты чего из душа выскочил?

- Мне показалось, что Кададжу плохо, - смирно ответил Язу.

Ходжо подошел к Кададжу вплотную и взял за подбородок, пристально глядя в глаза. Теперь Кададж знал, что дока интересуют его зрачки.

- Ты что-то слышал? Может, *она* звала тебя?

- Нет, - Кададж тяжело дышал. Прикосновение Ходжо обжигало.

- А ты от меня ничего не скрываешь, мальчик?

- Пошел ты!

Ходжо грубо схватил его за волосы и швырнул лицом в стенку.

- Не смей так со мной разговаривать! Отвечай, ты слышал ее?

- Отсоси, урод, - прошипел Кададж.

Ходжо со всей силы приложил его о стену еще раз, потом еще. Кададж почувствовал, как на подбородок льется кровь из разбитого носа. Он пытался нашарить на поясе Соубу, зажмурился, ожидая новых ударов, но Ходжо внезапно прижал его к себе и горячо зашептал на ухо:

- Прости, прости меня, сынок, я не хотел…

Над плечом Ходжо Кададж увидел, как Язу смотрит на него, пепельные волосы облепили плечи, по лицу еще катится вода.

- Нет, уходи, пожалуйста, - одними губами прошептал ему Кададж.

Ходжо уже стягивал с него куртку, сдирал, жадно впившись в шею.

- Не надо, я не хочу, - Кададж попытался выкрутиться, но Ходжо не собирался слушать, уже разворачивая его спиной к себе и нагибая лицом к стенке.

Дока никогда не волновали прелюдии. Не то, чтобы Кададжа такие вещи заботили, обычно и так было нормально, но сейчас он не хотел вообще, не хотел, чтобы Язу смотрел, чтобы он знал, от этого становилось нестерпимо больно, лучше провалиться сквозь землю, лучше умереть.

Кададж всхлипнул и со всей силы врезал Ходжо локтем по лицу. Очки с хрустом разломились, а док взвыл, как раненое животное, Кададж запоздало опомнился, что клетки Дженовы сделали из Ходжо опасного противника, с которым мало кто рискнул бы связаться.

Три выстрела подряд почти оглушили. Ходжо тяжело повалился на пол, подергиваясь и хрипя, и Кададж увидел, как Язу опускает ганблейд. Вокруг настала удивительная тишина, словно даже ветер замер. Некоторое время они смотрели друг другу в глаза - а потом Кададж выхватил катану и с легкостью всадил ее доку в затылок.

Уходить из гостиницы не хотелось, но выбора у них не было - на звук выстрелов сбежался персонал во главе с управляющим, и пришлось срочно уносить оттуда ноги.

***

Космо-каньон

Вокруг клубился горячий водяной пар, ветер с бешеной скоростью несся навстречу, сбивая с ног, ошпаривая кожу и разъедая глаза, он ничего не видел, уши закладывало от оглушительного грохота канонады. Зак кричал от боли, и умолял бросить его, но он продолжал тащить его дальше, беспрерывно кастуя вперед "Супер-Нову", от кототорой в лаву плавились камни. Его никому не остановить.

Язу проснулся в трейлере, дрожа от холода и корчась от болезненных спазмов в животе. Сон, просто сон, чужой, не его, чужая боль, чужая война, и не-страх, ярость, решимость, гнев.

В прозрачной предрассветной полутьме едва обозначились контуры предметов. Язу с облегчением выдохнул, откидываясь обратно на подушку, и замер вдруг, боясь пошевелиться. Кададжа рядом не было. Прямо под стенкой трейлера послышался приглушенный звук шагов, легких, словно скользящих, но это был не Кададж, Язу знал точно, чувствовал, по пульсу своей крови, по проникающим в зрачки-веретена тусклым краскам, по запаху. Скрип кожи, едва слышный лязг металлических застежек. Язу нашарил рядом с подушкой рукоятку своего ганблейда и вскочил с кровати как раз в тот момент, когда смутный темный силуэт показался в проеме двери. Цвет захлестнул, изумрудный, густой, прозрачный; высокочастотный звук иглой прошил виски.

- Старший брат… - прошептал Язу, падая на колени.

У него словно открылась грудная клетка, и через нее, разрывая кожу, прорастали семена. Он хотел закричать от боли и ужаса, но затянутая в черную перчатку рука тяжело легла ему сзади на шею, и он затих, обреченно склонив голову, и все еще смешно сжимая ганблейд.

- Вы пока не готовы. Почти люди. Ты Язу? - мягко спросил Сефирот, запрокидывая ему голову.

- Да.

- Брось оружие, против меня ты не продержишься и минуты со своим шестьдесят седьмым уровнем, так что не будем тратить время. Хорошо. А теперь скажи мне, вы нашли клетки Матери?

- Нет.

Сефирот притянул Язу к себе, пристально глядя в глаза. Тот не мог пошевелиться, чувствуя себя фигуркой из кукольного театра.

- Так найдите.

- Хорошо, старший брат, - хрипло ответил Язу. Голос тоже не хотел слушаться.

- А с доком-то за что так обошлись?

- Он собирался… Кададжа…

Сефирот снял перчатку и погладил уголок его рта большим пальцем. Прикосновение отозвалось пронизывающим наслаждением, но этот контакт словно открыл односторонний клапан, и из Язу к Сефироту хлынул поток жизненной энергии.

- Знаю, знаю. Может, и мне улыбнешься, как ему?

Язу рванулся в сторону, собираясь подхватить ганблейд, но Сефирот, смеясь, схватил его за волосы, удерживая почти на весу.

- Тихо, тихо. Времени все равно нет, в следующий раз как-нибудь. Не дергайся.

Он притянул Язу к себе и наклонился, будто собирался поцеловать, тот даже почувствовал на своих губах его дыхание - холодное, как морозный воздух, а потом Сефирот в одно мгновение рассыпался черными хлопьями. Вместо него на пол лицом вниз упал Кададж.

Они ехали весь день, пока не начало темнеть. Космо-Каньон располагался в горах, а объездного пути не было, поэтому они остановились для ночевки прямо перед поворотом на горную дорогу, на берегу реки. Язу целый день сидел за рулем, все тело ломило, но сменить его было некому, потому что Кададж сначала долго не приходил в себя, а потом отлеживался на кровати, надрывно кашляя. Может, было бы лучше двинуться в дорогу, когда Кададжу стало бы лучше, но что-то гнало вперед, надо было скорее найти Лоза.

Язу выбрался из трейлера под накрапывающий дождь. До ближайшей гостиницы с горячим душем часов десять езды, а в реке вода наверняка холодная.

- Кададж, у нас еда какая-нибудь осталась? - спросил он.

- Консервы и кофе.

- А чая нет?

- Нет.

- Ну и ладно. Я пойду искупаюсь.

- Иди, я пока еду разогрею, - севшим голосом сказал Кададж, тоже выходя из машины.

Язу оглянулся на него. Кададж был так бледен, что кожа отливала синевой, под глазами залегли глубокие тени, волосы спутались. Нескладный нервный подросток, ни следа той грации и чарующей красоты, которую вдыхали в него клетки Дженовы.

- Нет, пошли со мной.

Вода была густо покрыта рябью от дождя, а когда Язу ступил в нее, забурлила, словно в ее недрах началась химическая реакция, и стала стремительно чернеть, выбрасывая чернильные вихри-щупальца во все стороны. Затаив дыхание, он смотрел, как его окутывает серебристо-голубой дым, испаряясь со всей поверхности тела. Хотелось закричать от ужаса и бежать отсюда.

- Мы отравляем окружающее пространство одним своим присутствием, - сказал Кададж, раздеваясь.

Потом они сидели на подножке трейлера, допивая кофе и накрывшись теплым одеялом.

- Я… не знаю, что мы должны делать дальше, - Кададж отвел взгляд и потянулся в карман за сигаретами.

- Догнать Лоза. Ты чувствуешь…

- Да, вот здесь, - Кададж прижал ладонь к солнечному сплетению, - чего-то недостает. А потом?

- Сефирот сказал, что мы должны найти Мать.

- Какую, бл, мать, пошел он нах, урод! - выпалил Кададж. - Язу, нам больше нельзя колоть препараты Ходжо. Оно и сейчас разрастается внутри, как метастазы, а когда найдем Дженову, она сожрет нас полностью!

- Но Ходжо сказал, что без препарата мы умрем в считанные дни.

- Ублюдок приврал тебе, недели две останется.

- Две недели?

Кададж кивнул, опуская голову. Снова начинался дождь, нужно было прятаться в трейлер под крышу.

- Язу, он же не тронул тебя?

- Нет, - после паузы ответил Язу, потом осторожно отвел волосы с его лица, заглядывая в глаза.

- У тебя сейчас зрачки круглые.

- У тебя тоже.

Кададж подался вперед и поцеловал его в губы, осторожно и почти робко. На месте прикосновения возникало легкое щекочущее чувство, словно слабый ток пустили.

- Не отдам тебя ей, - прошептал Кададж. - Я лучше сам убью тебя.

Язу не успел ответить, Кададж принялся расстегивать молнию у него на плаще, а его вторая ладонь накрыла губы. Язу задохнулся, когда большой палец мягко скользнул ему в рот, за ним - еще два, указательный и средний, и Язу принялся сосать их, чувствуя, как кровь приливает к паху, тяжело и жарко пульсирует там. Дождь пустился не на шутку, вода лилась по лицу, капала с носа и с кончиков волос. Кададж лизнул его в уголок губ и прошептал:

- Ну, хватит.

Язу приоткрыл рот, и рука Кададжа скользнула вниз по подбородку, оставляя на коже короткий горячий след, а затем зачарованно смотрел, как Кададж садится на колени и вгоняет еще липкие пальцы в себя, глядя на него через мокрые волосы, наполовину скрывшие лицо.

Язу притянул его к себе, Кададж застонал, обхватывая брата бедрами за талию и стараясь насадиться на его член, хватая за волосы. Больше Язу не мог понять, где он сам, а где Кададж, потому что он чувствовал себя в туго сжатом горячем теле, и одновременно - чувствовал, как внутри его распирают тяжелые толчки, почти осознавал, что это ощущения Кададжа, и что при таком тесном контакте их мысли настолько сливаются, что их невозможно разделить и распознать, что они проникают друг в друга на гораздо более глубоком уровне… а еще чего-то не хватало… Лоза, - понял Язу. Но он и без этого был счастлив, просто держать Кададжа в руках, целовать его, пока хватает дыхания, смеяться, когда он скрипит зубами и требует больше и быстрее, стонать, когда он раздирает плечи до крови.

Кададж тонул в густой зеленой жидкости, невероятно холодной, она заливала рот, заполняла дыхательные пути, легкие, и он орал, захлебываясь, от страха и от холода, но изо рта не вырывалось ни звука, только пузыри воздуха.

Он проснулся в трейлере на кровати. Язу тихо сопел, уткнувшись ему в шею и обняв за талию. Дождь гулко колотил в крышу трейлера, а на душе было неспокойно, казалось, кто-то смотрит на них сверху, буравит взглядом, материальным от сконцентрированной в нем энергии. Кададж выглянул в окно - она стояла на холме, невдалеке от реки, просторную одежду трепал ветер. В предрассветных сумерках нельзя было разглядеть лица, но Кададж и так знал, что его нет.

- Сука! - прошипел Кададж.

Осторожно выбрался из объятий Язу, схватил Соубу и выскочил из трейлера под дождь. Белая одежда мелькнула еще раз, пока он бежал к холму. На земле, там, где минуту назад белел силуэт женщины, не осталось никаких следов, словно там никого и не было.

Кададж упал на колени и застонал от собственной беспомощности.

- Ты не получишь меня, - бормотал он. - Я лучше сдохну от геостигмы. Забудь про своего Сефирота, бл…

Утром стало видно, что за ночь на берег реки течением вынесло целую стайку дохлых мальков и несколько взрослых рыб.

***

Космо-Каньон

Застать Лоза в Космо-Каньоне они не успели, оставалось только ехать дальше, до Нибельгейма. Они переночевали в гостинице, хотя почти не спали, трахаясь до полного изнеможения, не в силах оторваться друг от друга. В ванной Кададж обнаружил у себя на левом боку темное пятно. Оно еще не болело, но Кададж прекрасно знал, что это ненадолго. Язу он ничего не сказал.

Утром, когда они отправились в магазин закупить эликсиров, еды, и чай для Язу, старый астроном пригласил их в обсерваторию посмотреть на звезды и планеты, так что они остались еще на день, благо, дождь закончился, и небо было ясным.

Астронома звали Бугенхаген, и они полночи слушали его рассказы - о Планете и Древних, о корпорации "Шин-Ра" и Сефироте. Кададж задымил всю комнату, психовал и в выражениях беспризорника мидгарских трущоб доказывал старому астроному, что Сефирот был уродом и полным придурком, и что это он виноват во всех бедах, обрушившихся на их мир, а тот терпеливо пояснял, что Сефирот - просто жертва "Шин-Ры", что у него никогда и не было выбора. На что Кададж возражал, что выбор есть всегда, и только слабаки его не видят. Язу вежливо улыбался и просил Бугенхагена простить его младшего брата за резкость и несдержанность. Бугенхаген тоже улыбался и заверял, что ничего страшного, все нормально. Язу заметил, как он внимательно рассматривает их, хотя ничего не спрашивает. Он даже специально брал чашку правой рукой, хотя всю жизнь был левшой, чтобы астроном ничего лишнего не заподозрил. Хотя, наверное, совершенно ненужная предосторожность, одного их внешнего вида было достаточно, чтобы заподозрить что угодно.

Они уже собрались уходить, когда Кададж, запинаясь, спросил:

- А вы не знаете, случайно, что такое "Пустынная роза"?

- Слышал я как-то, что есть такая очень редкая и ценная вещь, - ответил астроном. - Особый вид материи.

- Что же это за штука? - настаивал Кададж.

- Судя по легенде, она исполняет одно желание.

- Серьезно? Любое?

- Если легенда не врет, то любое.

- Легенды могут не врать?

- Могут, если вы в них верите, - улыбнулся астроном.

- Что, и геостигму можно вылечить? - недоверчиво прищурился Кададж.

***

Нибельгейм

Улочки Нибельгейма были пустынны, в городе царила такая тишина, словно население давно вымерло. Из-за густого вечернего тумана со сладковатым запахом разложения и явной примесью такого же дыма, что пропитал Мидгар, было трудно дышать, а видимость ограничивалась несколькими метрами. По краям дороги было полно брошенных машин, Язу заметил несколько дохлых собак и два человеческих трупа, которые лежали прямо на тротуаре, причем явно давно. Кададж пробовал стучаться в двери гостиницы, но они были заперты, и на стук никто не откликнулся. В одном из окон на втором этаже мелькнуло чье-то белое лицо, но человек тут же спрятался, и больше ни разу не показался, хотя Кададж несколько раз орал "Эй, ты! А ну, открывай!".

В бывшем особняке "Шин-Ра" они, наконец, нашли людей - там было организовано что-то вроде полевого госпиталя. На входе они встретили пьяного врача, который предложил им перевязку и обезболивающее, а если им это не нужно, то они вполне могут присоединиться к остальному персоналу, благо запасы спирта у них знатные, и пока хватает на всех. Язык у него заплетался, а рукава грязного халата были покрыты засохшими черными пятнами.

- Нет, спасибо, мы ищем нашего брата. Вы не поможете? - спросил Кададж. - У него волосы точно такого же цвета, как и у меня.

- Слушай, парень, иди сам ищи, я не помню, - врач махнул рукой в сторону холла и неровной походкой отправился дальше, держась за стенку. - Если не найдешь в холле, посмотри за особняком, там покойники, которых еще не успели сжечь.

В холле оказалось полно народа, многие лежали прямо на полу. Запах, стоны, голоса, шепот - Язу закрыл обеими руками рот, и старался не смотреть, не замечать подробностей, потому что боялся, что его стошнит.

Лоза они нашли быстро. Ни Кададж, ни Язу не видели его раньше, но их связывали невидимые узы, позволяя узнать и найти друг друга даже среди многотысячной толпы.

Он был без сознания, хотя никаких следов болезни на руках и лице не было.

- Лоз, ты слышишь меня? - принялся тормошить его Кададж.

- Он уже второй день не приходит в себя, - сказала сидящая рядом женщина. Она баюкала тихий крошечный сверток с ребенком. - Его притащили с улицы уже в таком состоянии.

Кададж и Язу обменялись взглядами, и Язу достал из кармана шприц с препаратом Ходжо. Кададж не умел делать уколы.

Потом Язу взвалил Лоза на плечо и потащил к выходу, стараясь не оглядываться и не думать. Он уже видел такое в Джуноне, и не должен так реагировать, нет, не должен.

Зато Лоз теперь с ними, и от этого в груди было тепло и уютно.

Они уехали из Нибельгейма сразу же, повернули обратно к Космо-каньону. Лоза они уложили на кровать, укрыли одеялами - теперь оставалось только ждать, пока препарат подействует.

- Язу, - позвал Кададж, вглядываясь в мелькающий дорожный пунктир, подсвеченный фарами их трейлера.

- Не курил бы ты так много.

- Отстань, - Кададж выбросил окурок в окно и снова взялся за руль, упрямо глядя только на дорогу. - Мы должны достать эту "Пустынную розу". Вдруг она действительно желания исполняет?

- А если не получится?

- У тебя и у Лоза есть выбор, препарата Ходжо надолго хватит. А я больше не буду колоть эту хрень.

- Ты имеешь в виду, что… Но лекарства от геостигмы нет.

- Нет, - согласился Кададж, ухмыльнувшись.

"Дворники" мерно шуршали по стеклу, смахивая дождевые капли с лобового стекла. Кададж вдавил педаль газа до упора и достал зубами из пачки новую сигарету.

- Мы должны уничтожить препарат, когда Лозу станет лучше, - заявил Язу. - Чтобы я не передумал случайно, когда снова найду черные пятна на руках, а то с силой воли у меня всегда проблемы были.

- Мы ее достанем, - сказал Кададж. - Если эта чертова "Пустынная роза" существует, обещаю, мы ее достанем.

Язу подумал, что легенды часто врут даже когда в них веришь, но только положил голову ему на плечо и сонно прошептал:

- Может, остановимся?

Кададж улыбнулся и потерся щекой о его затылок.

- Часа через два, сейчас нужно уехать подальше от Нибельгейма.

В зеркале заднего вида он заметил мелькнувший в густых сумерках силуэт в белом и содрогнулся.

- Что? - встрепенулся Язу.

- Ничего, спи. Прорвемся.