Вне зоны боевых действий

Увлеченные поединком, вы не сразу замечаете непрошенного зрителя, и некоторое время я просто наблюдаю.

- Так! Правильно! Противника нужно вывести из строя, а не драться с ним. Любые средства хороши!

Воодушевленный маленькой победой, ты пытаешься резко сократить дистанцию, но мой неунывающий друг и заместитель - вояка опытный, он легко уклоняется и вдогонку награждает тебя увесистым тычком в спину. Ты едва не падаешь, а Зак вскидывает тренировочный меч на плечо и направляется ко мне, насвистывая какой-то жизнерадостный мотивчик.

- Оцени, как шустрый стал - никакого уважения к старшему по званию. Стоит чуть зазеваться, можно огрести по самое не балуйся.

- А ты не зевай.

- Не хочешь сменить меня на пару сходок? Сам развеешься, ну и для мальчишки ценный опыт будет.

К твоему изумлению я соглашаюсь неожиданно легко, перехватываю у лейтенанта меч с непривычно короткой рукоятью и встаю напротив тебя.

- Что застыл? Он не бог, а такой же смертный, как ты или я. Нападай же, мать твою! - нетерпеливо командует Зак.

Вы похожи в бою - стремительные выпады, отвага на грани безрассудства, насмешливый дерзкий вызов в глазах. Но твои удары легче, а движения не такие резкие. Убивать ты не умеешь...

Неоправданно жесткий блок отзывается болью в плече, ты тихо ругаешься себе под нос, но только крепче сжимаешь рукоять. Твой наставник недовольно хмурит брови.

- Сколько раз говорить - не делай так, особенно если противник тяжелее и сильнее тебя. Слей удар, отступи в сторону, в конце концов...

Зак смотрит на часы.

- Ладно, пора закругляться. Клауд, ты в защите, поэтому думай о том, что делаешь. А чтобы лучше думалось...

Как знаком этот безмятежный тон, не предвещающий ничего хорошего.

- Генерал, как насчет сыграть на желание? Может быть. тогда этот мечтатель перестанет мысленно тебя раздевать и сосредоточится на тренировке. Эй, мечтатель! Вернись на грешную землю! Готов играть или боишься?

Ты слишком горд, чтобы отказаться...

Я специально стараюсь двигаться медленнее, и первое время ты держишься сравнительно легко. Но вот опять неудачный блок, равновесие потеряно, и ты уже сидишь на полу, взъерошенный и красный как рак.

Подтягивая ремни на плаще, я говорю подчеркнуто строго и холодно:

- Зайдите ко мне после отбоя, курсант. Для вас будет особое задание.

Для полноты картины остается только недоуменно пожать плечами под высокохудожественный мат в исполнении Зака:

- Заметь, идею подал не я...

Тихо шелестит рация.

Через два часа вертолет уже несет меня на очередную миссию. Мир вокруг становится черно-белым, а время дробится на минуты - чтобы вдруг остановиться, когда я неторопливо иду от посадочной площадки к жилому корпусу... Я люблю возвращаться ночью, особенно после нескольких дней отсутствия.

Принять душ, плеснуть в кружку настойки, распахнуть окно, просто посидеть за столом с закрытыми глазами, пока на ноутбуке загружается файл. Помянуть недобрым словом того, кого там принесло посреди ночи, все-таки заставить себя подняться и открыть дверь.

Вид у тебя настолько ошарашенный, что я невольно улыбаюсь...

Секундное замешательство проходит, и ты, вскинув подбородок, выдаешь:

- По вашему приказанию зайти после отбоя, явился, сэр. С возвращением...

Безупречно. Ты старательно смотришь перед собой, куда угодно, только не на меня.

Я вдруг понимаю - форменный плащ висит в шкафу, меч удобно устроился на стойке, а я стою перед тобой босиком, в полинявших камуфляжных штанах, мокрые волосы небрежно увязаны в полотенце, в руке - походная кружка.

- Вообще-то это была шутка... Но раз явился - заходи.

Ты решительно делаешь шаг вперед, как в омут головой.

- Ботинки можно оставить на коврике.

Дверь с тихим щелчком закрывается, твои ресницы вздрагивают.

- Да, сэр, так точно, сэр.

- Отставить формальности. У меня завтра на редкость сволочной день.

Я возвращаюсь к столу, и пока ты возишься со шнурками, убираю многочисленные карты с соседнего кресла, киваю на бутылку.

- Компанию составишь?

Ты с сомнением смотришь на ее содержимое.

- Мне не стоит пить крепкое.

Я протягиваю тебе свою кружку.

- Не понравится - я не заставляю.

Ты берешь ее скупым плавным движением. Зажмурившись, отпиваешь немного, потом поднимаешь на меня удивленный взгляд.

- Что это? - наверняка мысленно добавляешь привычное "сэр".

- Местное, на каких-то горных травах. Ну что, будешь? Или мне предстоит отмечать завершение миссии в одиночку?

- Похоже на детскую микстуру от кашля, - улыбаешься ты.

Я киваю на кресло, и ты садишься, мимоходом оглядывая комнату. На краю стола лежит пухлый коричневый конверт. Я скидываю его тебе на колени, извлекаю из тумбочки еще одну кружку.

- Займись пока... Стратегические объекты отдельно, лирика - отдельно.

Фотографий много, сначала ты придирчиво рассматриваешь каждую, прежде чем отложить в нужную стопку, но потом увлекаешься. Подобрав под себя ноги, ты неторопливо пьешь и перебираешь снимки. Для тебя все они - лирика, многоцветные пятна на покрывалах, в которые кутаются женщины этой чужой загадочной страны. Тебе и в голову не приходит, что монастырь на белой горе - база повстанцев, сама гора начинена минами, узорчатый коврик на окне скрывает пулемет, а мальчишки, так увлеченно играющие с тряпичным мячом, уже умеют стрелять на поражение... Ты вновь наполняешь наши кружки, и я предпочитаю промолчать. В эту ночь даже думать не хочется о войне.

Передо мной на экране - план будущей операции, который я должен представить президенту, но вместо того, чтобы размечать карту, я украдкой наблюдаю за тобой.

Спрятавшись за очередным горным пейзажем, ты скользишь взглядом по многочисленным шрамам на моей коже, и я почему-то не чувствую обычного прилива злости. С тем же успехом можно обижаться на ветер, когда он ласкает обнаженное тело, или на дождь. Ты как будто читаешь иероглифы на старинном свитке тяжелого шелка…

Электронная карта распадается на линии, цифры и россыпь условных обозначений. Я встаю, подхожу к окну и с закрытыми глазами слушаю ночь. Над землей поднимается пар, в ближайшем ручье поток перекатывает камешки, среди высокой травы по краю вертолетной площадки сплетничают мыши, и я чувствую, что напряжение последних дней наконец-то отпускает.

Колыхание воздуха за спиной выдергивает меня из этого умиротворенного состояния, как сигнал тревоги. Тело реагирует чуть быстрее, чем разум. Сдержав удар, я ощутимо прикладываю тебя спиной о стену, перехватываю запястья. Это так странно - видеть в синих глазах под встрепанной челкой стыдливое согласие со всем, что мне вдруг взбредет в голову сказать или сделать. Это странно - без клинка и практически без одежды быть к тебе так близко. Странно...

- Ты думаешь, мне обязательно нужно оружие, чтобы убить? - говорю я почти шепотом. - Это было верхом глупости - подходить со спины без предупреждения. Я в любом случае засеку движение. Другой вопрос, успею ли понять, что это не враг...

Все еще в легком шоке, ты смотришь мне в лицо, не отводя взгляда, но явно не слышишь. Я отпускаю твои руки и встряхиваю за плечи.

- Клауд, никогда так больше не делай, если не хочешь оказаться в лазарете.

Окончательно развязавшееся полотенце под шумок сползает на пол, непослушные волосы рассыпаются. Качнувшись вперед, ты осторожно откидываешь мне за спину те пряди, которые упали на лицо, легко касаешься щеки кончиками пальцев.

- Какое же там солнце, если даже серебро выгорает... - ты произносишь это очень тихо, на грани слова и мысли.

Это предел - колени подгибаются, и ты вот-вот соскользнешь на пол. Обнять тебя оказывается совсем просто, но как непросто удерживать, ощущая безумный пляс твоего сердца. Ты доверчиво прижимаешься всем телом, спрятав лицо у меня на груди.

Я помню все так ясно, как будто до сих пор сижу у маленького костра в долине... И начинаю рассказывать, чувствуя себя круглым дураком - про солнце, от которого седеют и трескаются скалы, про равнодушное всезнающее небо над головой, про то, как пел старик, отбивая ритм на перевернутой деревянной миске, про нитки стеклянных бус на лотке бродячего торговца, про горьковатый вязкий чай и одноглазого пса, гоняющего в темноте ящериц и прочую мелкую живность... У этой страны много масок, но вскоре там разверзнется ад, и я буду в нем вашим дьяволом.

Стоп…

- Клауд, прежде чем я окончательно решу, что с тобой делать, честно ответь мне на один вопрос - какого рода воздействие ты применил к лейтенанту Фэйру, чтобы он разболтал, когда я возвращаюсь? Любая информация по моим командировкам идет под грифом "строго секретно".

- Пожалуйста, не наказывайте его, сэр. Все вышло случайно…

- Я слушаю внимательно, Клауд.

- Сегодня я получил дисциплинарное взыскание от инструктора по фехтованию, сэр. Зак… лейтенант Фэйр жутко разозлился, изругал меня и сказал, что если я немедленно не назову ему причину своей рассеянности на занятиях, он отправит меня чистить сортиры в течение ближайшего месяца. Я не мог ослушаться прямого приказа моего офицера, сэр, хотя было очень неловко... Когда Зак услышал про ваше внезапное "исчезновение", он сказал... Боюсь, я вряд ли смогу это повторить, потому что большинство выражений узнал тогда впервые.

- Детали можно опустить.

- Лейтенант чуть не надрал мне уши, грозил запереть на гауптвахте, а потом заявил, что если завтра я хоть на минуту опоздаю на утреннее занятие, то буду чистить сортиры в течение не одного месяца, а трех…

- Это все?

Я не вижу твоего лица, но практически уверен, что ты заливаешься краской.

- Нет, сэр. Вдогонку Зак рассмеялся и крикнул, что вы возвращаетесь сегодня, но если я вдруг решусь пойти, то про слова "нет" и "хватит" стоит забыть заранее.

У тебя ледяные руки и обжигающе горячие губы - как тот чай у костра среди молчаливых валунов, который нужно пить маленькими глотками, отбросив суетные мысли. Оторваться невозможно, и я целую тебя, пока в груди не начинает гореть от недостатка воздуха, а потом подхватываю на руки.

- Не… не надо. Я сам дойду.

- Кажется, Зак предупреждал тебя, что возражений я не терплю…

Ты страшно волнуешься и, оказавшись на кровати, явно делаешь над собой усилие, чтобы лежать спокойно.

- А теперь ты разденешься, влезешь под одеяло и уснешь, чем скорее, тем лучше, а я сяду доделывать отчет о командировке - к сожалению, его требует сам президент. В шесть утра я тебя подниму и сварю нам обоим крепкого кофе, а потом ты отправишься на занятия. И только попробуй опоздать - если общение со мной будет дурно влиять на твою успеваемость, я, пожалуй, одобрю идею лейтенанта Фэйра насчет чистки сортиров.

Мне еще не приходилось работать, когда в комнате есть кто-то еще, но твоя тихая возня с одеждой, сменяющаяся ровным дыханием, совершенно не отвлекают, и я начинаю расставлять пометки на карте. Президент ждет меня с докладом не раньше, чем через четыре часа и, кажется, грядущий день будет не так уж и плох.

* * *

Тяжело гудя моторами, "вертушка" устремляется в небо. Зак дремлет, положив руку тебе на колено, и безмятежно улыбается во сне - как будто и не было этих нескольких нестерпимо жарких, кровавых, изматывающих недель. Ты сосредоточенно куришь, созерцая запыленные ботинки. Уже вечером, когда ты придешь ко мне после отбоя, они останутся у двери, вычищенные до блеска, а ты тихо скользнешь в комнату. Я даже не обернусь, когда ты обнимешь меня со спины, зарываясь лицом в распущенные волосы - ведь за мгновение до этого за плечом радостно встрепенется воздух.