Вылитый я

"А когда мы уничтожим мир, можно нам будет завести собачку?" (с) из одного мини-доджика по Адвентам

Единственное, что Сефирота ставило в тупик - это глаза. Забодай его комар, если он понимает, как можно так притворяться. В детстве это было для него огромной проблемой. Разумеется, Сефирот никогда не врал: это считалось унизительным, недостойным. А вот самую чуточку притвориться, поиграть…почему бы и нет? В таких случаях надо было избегать посторонних взглядов, чтобы не испортить игры.

Но у Кададжа подобных трудностей не возникало. Он смотрел честными глазами пятилетнего пай-мальчика и задавал невинные вопросы так, словно во всем этом не было ни грамма фальши.

- Я хорошо себя вел, - тянуло это чудо, покачиваясь на носках. - Можно взять конфет из шкафа?

- Прекрати кривляться, - Сефирот старался придать голосу строгое звучание, но идиотизм ситуации здорово мешал. Что самое досадное, из-за этого он никак не мог прицелиться молотком по гвоздю.

- Чего? - умильно удивился Кададж, склонив голову набок. - Нельзя? А давай я тебе помогу полочку прибить?

- Иди в свою комна…Блядь! - молоток таки шарахнул по пальцу. В гораздо большей степени это было обидно, нежели болезненно.

Кададж похлопал глазами:

- Братик…

- Что?

- А что такое "блядь"? - еще один невинный взгляд, способный тронуть сердце маньяка-убийцы.

Сефирот тронут не был: во-первых, он считал, что генералы, пусть и бывшие, не должны прибивать полочки в доме только потому, что Язу показалось, что "эта стена какая-то лысая", а во-вторых, он знал Кададжа.

- Судя по тому, - сказал он, примеривая полку на вбитые гвозди, - что не далее как вчера ты на просьбу Язу помыть посуду ответил: "В хуй она мне не уперлась", а по поводу уборки в комнате: "Ебись оно бахамутами", то ты и сам догадаешься, что это такое.

Кададж умолк на некоторое время - Сефирот как раз успел разобраться с полкой и убрать инструмент в кладовку. Сефирот было понадеялся, что поставил ребенка на место, но уже в коридоре его догнал вопрос:

- Так я возьму конфеты?

Спастись можно было, лишь закрывшись в комнате, как он и поступил. Кададж некоторое время скребся под дверью, а потом ушел - не иначе, доставать братцев. Сефирот поймал себя на том, что бестолково улыбается, глядя в потолок. Он не собирался предаваться сопливым воспоминаниям и уж тем более делиться ими с кем-то еще, но временами Кададж слишком уж напоминал его самого в юные годы. Когда становилось особенно скучно от всякого рода лабораторных тестов - а некоторые из них были действительно неприятными - о, как чудесно было разыграть папиных лаборантов точно таким же трогательным и совершенно ему не свойственным "я вел себя хорошо, можно мне завести котенка?".

Помнится, тогда случился своего рода переполох - ни у кого из них не возникло сомнений, что Сефирот шутит. Кто-то всерьез заподозрил у него сдвиг психики - будущий идеальный солдат мечтает о ласковой домашней зверушке! Смех и грех…

Потом пришел отец и долго смеялся. Уж он-то мог сказать наверняка, правда это или нет. Спросил, зачем это Сефироту понадобилось пудрить мозги окружающим.

Он тогда просто пожал плечами:

- Да так.

Отец улыбнулся ему - на первый взгляд неприятно и излишне хищно, но это лишь для посторонних:

- Ясно… А то, может, сделаем тебе котеночка покрупнее? Будет охранять…

- Я настолько плох? - в притворном ужасе воскликнул он. - Мне нужен охранник?

На этом все и закончилось, не считая того, что идея отцу понравилась, и спустя некоторое время "котеночек" появился в качестве личного телохранителя мелкого ШинРы.

Да, хорошие были времена…и вот теперь снова, только на сей раз в роли жертвы чужого обаяния выступает он сам. Лоз и Язу, привычные к эскападам младшего братца, попадались реже. Но раз в пару дней на Кададжа накатывало желание поиграть в эти игры, и жить с ним становилось практически невозможно. Либо позволять паршивцу сесть себе на шею, либо терпеть и игнорировать. Терпеть было гораздо труднее.

Сефирот им откровенно любовался. "Смышленый паренек, весь в меня…" Если закрыть глаза на факт, что пойти в него - самый естественный для троицы путь развития. Хотя, нет. Не обязательно. Фокус, во всяком случае, не сработал со старшими братцами. На Лоза было любо-дорого посмотреть: в столь юном возрасте - идеальный кандидат на звание Солджера первого класса…если бы это еще интересовало кого-то из них. При всем при том он обладал настолько яркой личностью, что Сефирот бы не рискнул сравнивать его с кем бы то ни было. Лозу и самому не очень-то хотелось - настолько сквозило "я есть я" в каждом его движении. Язу своим поведением вгонял Сефирота в ступор - он-то никогда не позволял себе так распускаться. Куча нелепых капризов, начиная от "хочу полосатые носки с пальцами" и кончая "повесь сюда полку, а то стена какая-то лысая", а если их не пожелали удовлетворить - глухая обида как минимум на неделю. Такое поведение можно было бы назвать бабским, если бы не дикое несоответствие. Язу был жеманным и утонченным, но никаких лишних ассоциаций это не вызывало. Просто законченный нарцисс.

"Не был я таким", - ворчал себе под нос Сефирот, наблюдая в очередной раз подобное безобразие.

"С другой стороны", - размышлял он, разбирая постель, - странно было бы ожидать от них чего-то иного…"

Кто-то настойчиво скребся в дверь. Сефирот покосился на будильник. Пол-третьего.

- Заходи, - разрешил он.

В комнату змейкой проскользнул младший в трогательной - опять за старое! - пижаме в цветной горошек. Он шмыгнул носом и сказал:

- Братик, я боюсь один спать. Можно я тут лягу?

- Плюшевого мишку забыл, - подсказал Сефирот.

- А? - не понял Кададж.

- Плюшевый мишка. Если бы ты держал его в руках, было бы убедительнее.

Судя по задумчивому взгляду, идея Кададжу понравилась. Но из образа выходить он не собирался:

- Так можно?..

- Забирайся, - вздохнул Сефирот, двигаясь к краю кровати.

Издав не поддающийся описанию восторженный звук, младший немедленно запрыгнул на постель и, работая локтями и коленками, зарылся в одеяло.

- Сп'ночи, - пожелал он, тычась носом ему между лопаток.

- Спи давай, - отозвался Сефирот.

Некоторое время царила тишина. Пока успевший задремать Сефирот не почувствовал, что его плечо осторожно гладят тонкие пальцы.

И опять-таки… Этот аспект совместной жизни его смущал. В его жизни были мужчины, разумеется - суровые Солджерские будни и все такое. Отец - хотя это уже отдельная тема. Но когда в его спальню ночью просочились Лоз и Язу и доходчиво объяснили, чего они хотят от старшего братца, - это заставило его самого почувствовать себя если не "законченным нарциссом", то наверняка каким-то редкостным извращенцем. Хотя стоило ему отвлечься от мысли о происхождении детишек и просто наслаждаться процессом, как это перестало играть какую-либо роль. Но Кададж в умильном амплуа…это попахивало педофилией.

С другой стороны, если отказаться понежить малыша, он обидится - и притом совершенно справедливо. Чем он хуже братьев?

Сефирот собрался уж было развернуться, когда в его плечо неожиданно сильно уперлась ладонь. Надавила, словно намекая, что лучше бы ему лечь на живот и не рыпаться. Хм. Интересно.

- Братик, - зашептал ему в ухо Кададж, обжигая дыханием и уже не пытаясь придать голосу детское звучание, - я себя целый день хорошо вел. И я хочу за это конфетку.

"Паршивец, - думал Сефирот, пока нетерпеливый ребенок путался в пижамных штанах. - У его братьев на это наглости не хватило…Вылитый я в детстве!"