Клауд по-рождественски

Клауд отчаянно боролся с наручниками, которыми был прикован к кровати. Металл нагрелся от тепла его тела (и, может быть, даже крови), но Клауд в попытке освободиться все равно продолжал изо всех сил тянуть и дергать железо. Бесполезно. Оковы, намертво схватившие его запястья, и не думали поддаваться.

Впрочем, с ногами дело обстояло не лучше.

Он уже давно как бросил все усилия освободить их. Прочная веревка, стягивающая лодыжки, не ослабла ни на йоту, пока он пинался и брыкался, стараясь распутать или хотя бы ослабить узлы. Пока он добился лишь того, что ободрал кожу на икрах, из-за чего каждый раз, как он случайно шевелил ногами, там противно щипало.

Клауд откинулся на мягкую кровать и разочарованно застонал. Как он мог быть таким идиотом? И как он только умудрился вляпаться в такое?

Он расстроено моргнул под широкой повязкой, которая закрывала пол-лица, и попытался успокоиться. Паника ни к чему хорошему не приведет. Он должен мыслить ясно и четко. Должен разработать план освобождения.

Так. Кричать бесполезно: резиновый шарик-кляп во рту пресекал на корню все попытки. Значит, никто не услышит и не прибежит на крики о помощи. Ему надо действовать самому, что, решил Клауд, подумав еще немного, было не так уж и плохо. Учитывая, что он не только связан по рукам и ногам, с кляпом во рту и повязкой на глазах, но еще и абсолютно голый. И любой, кто вошел бы сейчас в комнату, увидел бы его во всей красе. (Которая в связи с ситуацией была весьма сомнительна).

Услышав, как повернулась ручка двери, Клауд поднял голову. Он попытался закричать, но из-за кляпа, зажатого между зубами, лишь промычал что-то неразборчивое.

- Так, так, так… Что у нас тут такое интересненькое?

Зак!

Клауд сразу же узнал голос друга, и, если бы не кляп, облегченно улыбнулся бы.

Потенциальный спаситель быстро приблизился к кровати и остановился. Клауд заволновался. Почему Зак его не развязывал? Почему он просто стоял рядом и ничего не делал?

Недовольный таким странным поведением, Клауд снова начал дергаться, бубня неразборчивые ругательства. Если Зак думал, что это очень весело - стоять там и наблюдать, как он мучается, то…

Сердце Клауда ухнуло, когда шаги начали удаляться, и послышался скрип закрывающейся двери. И какое-то время он бился затылком о подушку, проклиная свой дурацкий характер. Неважно, произнес он что-то или нет, Зак наверняка догадался, обиделся и ушел. Расстроено всхлипнув, Клауд снова вяло подергал наручниками, уже заранее зная, что он попусту тратит время.

Он даже не сообразил, что в комнате с ним есть еще кто-то, пока матрас на краю кровати не прогнулся под весом этого кого-то. Клауд инстинктивно замер, задержав дыхание и прислушиваясь к каждому шороху. Но ни звуков, ни движения не последовало, и он немного расслабился. Должно быть, Зак успокоился и вернулся. И теперь этот придурок устроил свою маленькую месть, просто сидя рядом и наслаждаясь чужим горем.

Клауд вцепился зубами в шарик. Ему хотелось снова вспылить и наорать на друга за то, что тот упивается его позором. Но Клауд помнил, к чему такой срыв привел пару минут назад. Так что сейчас у него просто не было выбора.

Клауд был абсолютно уверен, что свобода уже рядом, и окончательно расслабился. И совершенно не беспокоился, что его видели голым. Они были знакомы уже настолько давно, что перестали обращать внимание на такие вещи. В походах они купались голыми в озерах, одевались и раздевались, когда жили вместе. То, что Зак мог увидеть сейчас, он видел уже сотни раз. Ну… может быть, кроме наручников и веревки.

Но Зак не шевелился. Он просто сидел рядом и смотрел, смотрел… Клауд повернулся к нему, будто это могло помочь понять, о чем Зак думает.

- Ы-г-г-г-г, - Клауд постарался придать тону своего голоса дружелюбную окраску. Он, насколько мог, повернулся спиной, приподнимая скованные запястья. Делая акцент на том, что шутка явно затянулась, и пора бы освободиться.

Клауд почувствовал, как Зак встал, и облегченно вздохнул: значит, через пару минут все должно закончиться. Но вновь обретенное блаженство резко прервалось, как только он услышал шорох одежды. Которую снимали. С мягким шепотком ткань скользнула по коже и глухо упала на пол. Затем звякнула пряжка ремня, и расстегнулась ширинка.

Еще никогда в жизни Клауд не чувствовал себя таким беззащитным. Если Зак считал, что шутка удалась, - ему явно не доставало вкуса. И Клауд про себя поклялся, что как только друг освободит его, то сразу узнает, что такое гнев Страйфа.

Но кровать снова прогнулась под чужим весом, на этот раз возле связанных ног Клауда. Зак, конечно, любил дразнить и мучить, подумал Клауд, но он никогда не зашел бы так далеко. И вдруг в голову закралось сомнение, а был ли это вообще его друг? Что, если… Клауд безуспешно гнал от себя страшную мысль. Что, если уходя, Зак случайно оставил дверь… открытой?

Клауд бешено заметался в оковах, пытаясь освободиться. Он замотал головой, отчаянно надеясь сдвинуть повязку хоть чуть-чуть, хоть на миллиметр, чтобы разглядеть, кто был с ним в одной комнате. Одновременно он беспорядочными, отчаянными рывками пытался освободиться от веревки, впивающейся в кожу до крови. В попытке вырваться из наручников он дернулся вверх и вперед, выкручивая руки, и чуть не вывихнул несколько пальцев. Но в панике Клауд не чувствовал боли.

Он утих, только когда почувствовал на себе вес чужого тела. Чьи-то руки прижали его к кровати, с силой надавив на грудь, не позволяя больше двигаться и ранить себя.

Клауд замер как пойманный зверь, ожидая следующих действий незнакомца. И был удивлен.

Зубы с силой прикусили его сосок, но острая боль тут же сменилась удовольствием, когда влажный язык прошелся по чувствительному местечку. Его сосок втянули в рот и принялись мягко посасывать.

К своему полному ужасу Клауд понял, что тело откликнулось на ласку, позвоночник прогнулся, а член немного отвердел. Клауд не смог сдержать стон. Но в шоке осознав происходящее, Клауд задергался с новой силой, в этот раз подаваясь вверх и ерзая бедрами из стороны в сторону, пытаясь сбросить с себя тяжелого незнакомца.

Не сработало. И хуже того, все усилия привели лишь к тому, что мужчина на нем возбудился. Клауд почувствовал, как в живот уперся горячий твердый член, и юноша снова застыл, пытаясь унять дрожь и восстановить сбитое дыхание.

Незнакомец погладил его щеку рукой, но Клауд шарахнулся от прикосновения. Однако сильные пальцы тут же сжали его подбородок и притянули обратно, впиваясь ногтями в кожу, когда Клауд снова попытался отвернуться.

Поняв невысказанную угрозу, он решил внешне оставаться пассивным. Лишь поморгал, все еще отчаянно надеясь хоть что-то увидеть сквозь темноту, и в последний раз толкнул сухим языком резиновый шарик во рту.

Наконец осознав всю тщетность попыток вырваться, Клауд сдался на милость судьбе. Его напряженные плечи обмякли, а руки, которые до этого были сжаты в кулаки, расслабились и безвольно повисли на оковах.

Клауд смиренно лежал на кровати, пытаясь сопротивляться предательским желаниям, когда незнакомец начал медленно водить пальцами по его телу, подбираясь к уже отвердевшему члену, а затем сжал его в кулаке.

Клауд снова начал бороться, но теперь не с веревками и наручниками. Сейчас он судорожно пытался что-то сделать с собой, чтобы сердце не колотилось в бешеном ритме, а кровь перестала шуметь в ушах. Но остановить себя не удалось, и вот он уже толкался вверх, в руку, которая так сладко сжимала его возбужденный член. Все надежды ускользнуть, закрыться, - рухнули, когда блаженство охватил все тело.

И когда рука исчезла, и член обхватили губы, Клауд наконец сдался окончательно, позволяя себе наслаждаться пьянящим удовольствием. Совсем потеряв голову, он двигал бедрами, трахая влажный, горячий рот.

Яички Клауда подобрались, и он почувствовал, что готов взорваться. В последний раз толкнувшись вверх, он запрокинул голову, вцепляясь скрюченными пальцами ног в мягкие простыни. Его позвоночник выгнулся вверх. И, входя глубже в рот незнакомцу, Клауд кончил ему в глотку. Но мужчина продолжил сосать, сглатывая всю сперму, даже когда член обмяк, а тело расслабленно рухнуло на кровать.

Еще не понимая, что творится, не успев отойти от оргазма, Клауд вдруг почувствовал, что его резко перевернули на живот, перекрутив веревки.

Толстый член без смазки вдолбился в его неподготовленную задницу, и боль вернула Клауда на землю. Он зашипел, но незнакомец продолжил быстро, жестко, по самое основание входить в его тело. Клауду был привычен такой секс. Пугало другое. Он был связан, беспомощен и не мог увидеть человека, который брал его. И оттолкнуть тоже не мог.

От гнева и разочарования он завыл в подушку. Но вскоре перестал. В комнате были слышны лишь тяжелое дыхание незнакомца, неровный скрип кровати и быстрые хлопки тела о тело. Теперь Клауд просто лежал, не двигаясь, а незнакомец все продолжал входить в него бешеными, мощными рывками.

Казалось, что прошла уже целая вечность, когда Клауд почувствовал, как член внутри него набух, предвещая скорый оргазм. Клауд сдержал всхлип, когда мужчина вошел в него глубже и на мгновение замер, а потом излился горячей струей. И все равно продолжал толкаться внутрь, не останавливаясь. И это тоже длилось вечность, пока наконец Клауд не почувствовал, как обмякший член выскользнул из его тела, и незнакомец не ушел прочь.

Клауд устало лежал на простынях, не зная, что ему делать, чувствуя, как сперма вытекает на кровать. Он вслушивался в тишину, пытаясь уловить хоть какой-нибудь звук, чтобы понять, что собирается насильник делать дальше. Но он ничего не слышал. Даже скрипа двери.

Он чуть не подпрыгнул, когда почувствовал руки на затылке. И тут же начал вертеть головой, пытаясь избавиться от пальцев, дергавших его за волосы, удерживая на месте. Клауд испытал почти что шок, когда широкая повязка слетела с лица, и он обнаружил, что снова все видит.

Он медленно повернул голову, опасаясь узнать, кто же так жестоко оттрахал его. Перед ним стоял высокий мужчина с длинными серебристыми волосами и улыбался, смотря сверху вниз.

Только кляп помешал Клауду высказать все нецензурные мысли, возникшие в голове.

Генерал Сефирот медленно подошел к кровати и нежно убрал несколько прядей с лица юноши. Клауд отпрянул, все еще желая высказаться. Улыбка на тонких губах Сефирота превратилась в усмешку.

- Тихо, тихо. Успокойся, - промурлыкал генерал, сидя на краешке кровати. - Или ты хочешь, чтобы я ушел и дал тебе время взять себя в руки?

Клауд задумался. Он с удовольствием наорал бы на Сефирота, выплеснув весь гнев и боль. Но с другой стороны, он хотел освободиться. И знал, что если он не промолчит сейчас, с Сефирота станется уйти прочь, оставив его связанным и с кляпом во рту. Поразмыслив, Клауд заставил себя расслабиться.

Довольно улыбнувшись, Сефирот склонился и расстегнул пряжку кляпа, аккуратно вынимая скользкий, мокрый шарик изо рта Клауда. Тот недолго тер затекшие челюсти и облизывал сухие, растянутые губы. Генерал уже потянулся к его лодыжкам, но тут же отдернул руку, поскольку Клауд набрал в рот воздуха и…

- Я не шучу, Клауд. Скажешь хоть слово, пока я тебя не развяжу, и я уйду.

Клауд захлопнул рот и гневно сверкнул глазами. Он продолжил молчать, и когда Сефирот вернулся к его ногам, мысленно вспоминая утро, когда вернулся из магазина с яркими пакетами, полными подарков на Рождество.

Тогда ему показалось отличной идеей примерить кое-что и записать на видео, - проверить, как все это будет выглядеть. Поэтому Клауд установил камеру напротив кровати, разложил на ней подарки и нажал на запись.

Он полностью разделся, залез на кровать и хорошенько, понатуралистичнее связал ноги новой веревкой. Затем взял кляп и, хихикая, засунул себе в рот, застегнув на затылке пряжку. Следующими в ход пошли наручники. Он защелкнул одно из колец на запястье и потянулся за повязкой. Проверив, чтобы повязка не съехала, Клауд туго затянул узел. Наконец он на ощупь продел цепочку наручников через столбик в изголовье кровати и защелкнул кольцо на второй руке.

Теперь, обнаженный и связанный, он начал вертеться на кровати, принимая разные позы (насколько наручники позволяли, конечно), с четким намерением сделать лучшую фотографию для кабинета любовника.

Счастливый и довольный, что ему удалось поймать несколько отличных кадров, Клауд кое-как потянулся за ключом от наручников…

…Сефирот встал, подошел к камере и взял крошечный ключик, который спокойно себе лежал за ней. А затем вернулся к кровати и освободил стертые запястья Клауда, наблюдая, как тот растирает затекшие пальцы.

- Ну и что заставило тебя скрутить себя как индейку? - Сефирот направился в ванную за пластырями. Щеки Клауда порозовели, и он смущенно отвернулся. Генерал тем временем спокойно взялся за его пятку.

Ворча, Сефирот начал заклеивать пластырем израненные лодыжки мальчика.

- Почему ты просто не положил ключ рядом с собой?

- Наверное, он упал на пол. Я не смог его достать, - Клауд надулся.

Сефирот вновь бросил взгляд на ободранные запястья и лодыжки, но промолчал. Генерал просто сел на кровать и начал гладить напряженные плечи и спину любовника.

- Вместо меня тут мог оказаться кто угодно, - поддразнивающее начал он.

- Я знал, что это ты, - тут же проворчал Клауд.

- Нет, не знал. Наверняка.

- Я знал!

Мальчик снова начинал нервничать, и Сефирот решил не дразнить его. Какое-то время они оба молчали, Сефирот нежно гладил по спине, Клауд потихоньку отходил от пережитого стресса.

- Тебе повезло, что мне понадобились кое-какие файлы, и я отправил сюда Зака. А то неизвестно, сколько ты бы здесь пролежал, - наконец сказал Сефирот, целуя светлую макушку. - Естественно, когда он примчался обратно, согнувшись пополам от смеха и бубня что-то про тебя, я немедленно покинул пост.

Клауд, заворочавшись в надежных объятиях, повернул голову, чтобы посмотреть Сефироту в глаза. Ожидая услышать, как хохотали эти двое над его глупостью. Но не услышал.

- Когда он наконец смог рассказать мне, что ты привязан к кровати абсолютно беспомощный, абсолютно… уязвимый… Я же должен был прийти и увидеть своими глазами, не так ли? - логически рассудил Сефирот.

- Но… но… Ты мог хотя бы сказать мне, что это ты? - возмутился Клауд.

- Но это же было бы скучно, - Сефирот улыбнулся. - А так… Войти в комнату тихо, как тогда… приблизиться к тебе, прикоснуться… И все это время ты не знаешь или не уверен в том, кто трогает тебя, вылизывает, возбуждает…

Клауд смачно ударил его.

- Это должен был быть сюрприз на Рождество, - обиделся он.

- Ну и что? - Сефирот снова положил его голову себе на грудь. - Значит, в этом году Санта пришел раньше. И он насладился каждым мгновением твоего подарка.