Белоснежка

Здесь было темно и хорошо. Вернее, хорошо было, пока он лежал и старался не думать. Когда он засыпал, все становилось гораздо хуже.

Воспоминания приходили непрошенными гостями в кошмары, а он никак не мог проснуться. Ему так и не удалось забыть, насколько ужасна была его вина. Непростительна.

Все плохое, что происходило с ним раньше, и все мучения, которые он испытывал сейчас, все равно не искупали того зла, что причинил он сам.

Винсент вздохнул и снова закрыл глаза.

Подвал особняка Шинра был на удивление чистым и ухоженным. Не было пыли, не было летучих мышей и монстров, которые непременно заводятся в покинутых домах. Сефирот быстро шагал по полутемному коридору к библиотеке, не задумываясь, почему же все-таки подвал был таким чистым. Он не думал сейчас ни о чем, кроме как о том, что он может найти в библиотеке. Только это интересовало его сейчас.

-Ты когда вернешься? - крикнул Зак, так и не спустившись по лестнице. Сефирот не ответил, остановившись на несколько секунд, прислушиваясь. Дверь наверху скрипнула, закрываясь, - Заку надоело дожидаться ответа, - и Сефирот пошел дальше. Каким бы занудой ни был Зак, он всегда знал, когда именно Сефироту нужно было побыть одному.

За старой растрескавшейся дубовой дверью заворчал кто-то очень злой и голодный. Первая дверь по коридору и первый монстр, которого Сефирот встретил в особняке. Он остановился и опустил руку на рукоять меча. Ему нужно было попасть в библиотеку - сейчас он не мог не думать о ней так же, как не мог не дышать. И все же, внезапно объявившийся монстр был куда как кстати; Сефирот как никогда нуждался в том, чтобы убить кого-нибудь. Ради этого можно было и потратить несколько минут. Он осторожно отстегнул Масамуне от пояса и толкнул дверь.

Здесь было намного темнее, чем в коридоре, но Сефирот умел сражаться и в полной темноте, ориентируясь на остальные органы восприятия. И шестое чувство, разумеется, оно никогда его не подводило. Он стоял, пока глаза привыкали к темноте, и слушал. Монстр не двигался, затаившись и разглядывая его оттуда, из темноты. Сефирот склонил голову набок, прислушиваясь еще тщательнее. Монстр даже не дышал.

Когда его глаза привыкли к темноте, Сефирот смог разглядеть темные силуэты ящиков, которыми была уставлена комната. Он двинулся к ним, уверенный, что один из этих силуэтов и есть монстр.

Сефирот не успел сделать и пяти шагов, как монстр поднялся и сам пошатывающейся походкой направился к нему. То, что увидел Сефирот, взбесило его; оно заставило вспомнить все события этой миссии. И получеловека-полумонстра, вырывавшегося из прозрачного контейнера там, в реакторе.

Сефирот стоял и смотрел, как приближается отвратительное существо. Громадный гуманоид с длинными руками, волочащимися по полу, и двумя головами. Эксперимент Ходжо - это было так ясно, что даже не требовало подтверждения. Продолжение реактора. В слепой ярости Сефирот ринулся вперед.

Он тоже был человек.

Одна из голов монстра отлетела в угол.

Ему делали те же инъекции, что и мне.

Монстр упал ничком.

Я выдержал, но была вероятность…

Масамуне бессмысленно кромсал мертвое тело.

Задыхаясь, Сефирот остановился. Он постепенно остывал, разглядывая месиво на полу и бурые пятна на мече. Сефирот повернулся, собираясь уходить. Ярость сменялась холодным спокойствием; Ходжо не уйдет от него. Даже если убежит прятаться на один из тех необитаемых островов в океане, о которых ходят слухи, даже тогда он найдет его. Сефирот крепче сжал рукоять меча; Ходжо расплатится за все в свое время, а сейчас его, Сефирота, ждала библиотека, в которой наверняка есть ответы на многие вопросы.

Сефирот внезапно остановился прямо на пороге, как будто увидел перед собой стену вместо дверного проема. Постоял немного, напряженно вслушиваясь, и вернулся назад, держа меч слегка отведенным в сторону.

В комнате кто-то дышал. Чем ближе подходил Сефирот к ящикам, тем отчетливее он слышал спокойное ровное дыхание кого-то. Или чего-то.

Ящики оказались гробами, чему Сефирот почти не удивился.

Он все ближе подходил к огромному гробу, стоявшему совсем не возле стены, как это показалось ему вначале, а в центре комнаты. Возле стен тоже стояли гробы, но дышали только в этом.

Сефирот встал рядом и приложил ухо к крышке. Вдох-выдох, вдох-выдох. Ровное дыхание ничуть не обманывало Сефирота; тот, кто был внутри, давно должен был услышать звуки битвы и насторожиться.

Приготовив левой рукой меч, правой Сефирот осторожно нащупал щель между крышкой и гробом.

Крышка с грохотом ударилась об стену, и в следующее мгновение Сефирот упирался коленом в грудь тому, кто дышал.

Он почувствовал холод на щеке, когда сам приставил лезвие к горлу человека, лежащего в гробу. Это был человек, Сефирот мог сказать определенно. Человек, не превратившийся в монстра.

Человек, приставивший к его виску взведенный пистолет. Сефирот был уверен в том, что пистолет заряжен; у него был отличный нюх на такие вещи.

Незнакомец не шевелился, но Сефирот мог чувствовать напряжение его тела. Мысленно он оценивал свои преимущества. Он мог бы перерезать горло этому человеку, но люди никогда не умирают сразу. Всегда была вероятность, что незнакомец успеет нажать на курок.

Сефирот мог ясно видеть бледное лицо чужака и его слабо светящиеся глаза. И не мог не отметить про себя то, с какой жадностью рассматривает его этот странный человек.

Внезапно опустив пистолет, незнакомец прикрыл глаза.

-Ты разбудил меня.

Сефирот убрал меч и встал на ноги. Извиняться он не собирался; кто мог знать, что в подвале давно брошенного дома, в гробу мог лежать обычный человек. Сефирот искоса взглянул на гроб. Ладно, может быть, не совсем обычный, но и не монстр.

Библиотека. Ему нужно было в библиотеку, а этот клоун может и дальше лежать здесь, если ему нравится. Сефирот сделал несколько шагов, когда голос чужака заставил его остановиться.

-Закрой крышку.

Сефирот обернулся. Незнакомец не сводил с него глаз. Несколько секунд они разглядывали друг друга, после чего Сефирот отвернулся и вышел, закрыв за собой дверь.

Винсент лежал, разглядывая темноту.

Возвращение к реальности было мучительным. Проснувшись от глухих ударов, раздававшихся совсем рядом, Винсент почти принял происходящее, как продолжение снов. И тихие шаги, когда тот человек подходил к гробу, и рука самого Винсента, нашарившая пистолет и сжавшая его. И холод лезвия; наверно только тогда Винсент окончательно убедился в том, что это все ему не снится.

Крышка гроба так и валялась где-то. Винсенту было непривычно и неудобно без нее, но он не мог заставить себя встать, чтобы вернуть крышку на место.

Как долго он лежал здесь, он не знал. Он мог проспать всего один день, но бесконечные мрачные сновидения оставили ощущение, что он пролежал здесь века.

Человек пришел из внешнего мира и принес с собой давно забытое. И впервые здесь пахло еще чем-то кроме пыли и затхлости. Пахло мертвой кровью, которой был испачкан меч незнакомца, пахло кожей, из которой был сделан его плащ. Пахло им самим, другим человеком; легкий запах пота и шампуня. Волосы такой длины наверняка требовали тщательного ухода.

И все же не из-за этого обилия позабытых ощущений Винсент не мог успокоиться. Человек казался ему смутно знакомым. И, тем не менее, Винсент мог поклясться, что никогда не встречал его. Может быть, он видел его во сне? Может быть, это и был сон?

Но отсутствие крышки гроба было реальностью, как и останки монстра на полу.

Как и запахи.

Лучше попытаться снова заснуть.

Шаги были тихими. Кто-то шел в библиотеку, откуда первый человек еще не вернулся. Винсент лежал, равнодушно прислушиваясь. Подвал особняка Шинра стал очень людным местом. Хорошо еще, что этот второй не стал заглядывать сюда.

Винсент не знал, сколько времени прошло, когда в коридоре снова послышались шаги.

Тот, кто пришел вторым, возвращался. Один.

Винсент грезил, лежа с открытыми глазами. Лукреция была здесь и она улыбалась ему. Так мягко и нежно, как она никогда не улыбалась в реальности. Она все поняла и собиралась уйти с ним. Ходжо будет в ярости, он пожалуется Президенту и, может быть, Винсента уволят. Но Лукреция улыбалась, и ему было все равно.

Ее нежные губы, руки, обвивавшие его шею. Лукреция настойчиво подталкивала его к кровати, а Винсент все не мог перестать целовать ее. Наконец она сама оторвалась от него и толкнула на постель.

Винсент никогда бы не подумал, что Лукреция может быть такой… агрессивной. Она уселась на него и посмотрела сверху вниз. Винсент попытался притянуть ее ближе к себе, но она остановила его. Лукреция больше не улыбалась.

Она склонилась над ним, приставив меч к его горлу. Лукреция смотрела ему прямо в глаза. В ее собственных застыло такое жестокое и хищное выражение, что Винсент уже не знал, заводит это его или пугает.

Лукреция наклонилась ниже и куснула Винсента за нижнюю губу. Он почувствовал, что лезвие сильнее вжимается в кожу, не разрезая ее.

-Лукреция… - прошептал он.

Она подняла голову, вся внимание тому, что хотел сказать он.

Ее зеленые глаза слабо мерцали и Винсент застыл, чувствуя, как беспокойство и страх закрадываются в его сердце.

Лукреция не мигая смотрела на него, а Винсент не мог оторвать взгляда от нее. Зрачки в ее глазах, - таких красивых, добрых и нежных когда-то, - были вертикальными.

Что-то тяжелое упало в библиотеке. Или что-то тяжелое швырнули, Винсент не был уверен.

Первый сон, в котором Лукреция была с ним и была счастлива, обернулся кошмаром, еще пострашнее тех, что снились ему обычно.

У того человека, который находился сейчас в библиотеке, зрачки глаз тоже были вертикальными, это Винсент успел рассмотреть и заметить.

Снова в библиотеке послышался глухой стук. Что этот сумасшедший делал там? Опрокидывал шкафы с книгами и научными материалами?

Научные материалы… Перед глазами снова возникло лицо Лукреции.

Винсент понял то, что так упорно шептало ему его подсознание с тех самых пор, как он увидел незнакомца. Он вспомнил сына Лукреции, ребенка с грустными большими глазами. И серебряными волосами.

Неужели прошло столько времени с тех пор?

Сефирот в сердцах швырнул очередную толстенную энциклопедию об стенку. Они были правы, они все были правы. Те, кто считал его уродом и избегал, и те, кто поклонялся ему словно богу. Он был и тем и другим.

И его маму на самом деле звали Дженова. Сефирот вспомнил, с какой лукавой улыбкой Ходжо давал ему инструкции на эту миссию. Он хотел, чтобы Сефирот увидел все это.

С глухим рычанием Сефирот опустился на стул. Он убьет Ходжо!

Конечно, убьешь. Ты ведь совершенство, не забыл?

Что-то большое и теплое словно бы окутало его, приобняло за плечи. Никогда не доводилось ему испытывать подобного ощущения; ни в объятиях друзей, ни в объятиях любовниц и любовников. Защищенность. Раньше его никто никогда не защищал, он не нуждался в этом.

Ты особенный.

Это что-то любило его. Оно любило его так, как ни один человек никогда любить не сможет. Сефирот чувствовал всю силу любви, он погружался в нее. И впервые ему захотелось обнять в ответ и тоже признаться в любви. Он был нужен, не потому, что он был героем и супер-солдатом. Нет, он был нужен просто потому, что он был нужен.

Мой сын.

-Сколько тебе лет?

До Сефирота не сразу дошло, что ему задают вопрос. Умиротворенность сразу же исчезла, равно как и ощущение объятий и защищенности. Остался только тот самый незнакомец, который спал в гробу в соседней комнате. Он стоял в дверном проеме, ужасно похожий на привидение, и с видимым беспокойством ожидал ответа.

Винсент подошел вплотную к столу, за которым сидел Сефирот.

-Сколько тебе лет? - терпеливо повторил он, видя с каким недоумением смотрит на него Сефирот, отвлекшийся наконец от разглядывания стены.

-Двадцать пять. - Ответил Сефирот, все еще выпутывавшийся из той неги, что заполняла его минуту назад.

-Не может быть… Двадцать лет… - пробормотал Винсент про себя. Он не мог заставить себя отвести глаз от этого человека. Так похож на Лукрецию, почему он сразу не заметил?

-Сефирот?... - тихо, очень тихо, почти беззвучно, прошептал Винсент.

-Да? - Сефирот окончательно забыл то чудесное ощущение, которое он испытывал, полностью переключив свое внимание на Винсента.

Смертельно бледный, он разглядывал Сефирота с такой жадностью и тоской, словно тот был давно предсказанным мессией.

-Какой… какой сегодня год? - Винсент задыхался от волнения.

-Девяносто второй, - ответил Сефирот со все большей заинтересованностью наблюдая за Винсентом.

-Двадцать лет. Я спал двадцать лет?! - Винсент закрыл лицо руками. Только сейчас Сефирот заметил его левую руку. Из желтого металла, с когтями. Значит, этот тоже в каком-то роде монстр. Все, кто встречался с Ходжо в той или иной степени становились монстрами.

-Лукреция… Расскажи мне о ней.

Сефирот все так же спокойно продолжал разглядывать Винсента.

-Я не знаю никакой Лукреции.

-Твоя мама. Ты помнишь ее? Ты помнишь меня? Я Винсент. Мы с тобой встречались, когда тебе было пять лет… - Винсент торопливо говорил, понимая, что, конечно, Сефирот не помнит. Он был тогда совсем маленьким, и виделись они только раз. И все же он продолжал говорить, только для того, чтобы…

Сефирот встал так резко, что стул упал.

-У меня есть мать, но ее зовут не Лукреция. Я только сегодня нашел ее и будь благословлен этот день! Слишком долго я был в неведении.

Удивленный Винсент наблюдал за переменой, столь внезапно происходившей с Сефиротом. Мечущийся в ярости, он походил сейчас на хищного зверя, а никак не на того спокойного и уверенного в себе воина, каким был несколько минут назад.

-Кто ты? - Сефирот остановился. - Ты приходишь сюда и утверждаешь, что знаешь мою мать как раз тогда, когда я уже нашел ее! - Он одним быстрым движением выхватил длинный меч и приставил конец к горлу Винсента. - А может быть, ты посланец от Ходжо?

Ходжо! Одно это имя всегда действовало на Винсента похлеще физического удара. Весь мир заволокло туманом. Кровь была везде и ее запах забивался в ноздри. Сефирот из опасного, хорошо вооруженного противника показался всего лишь ходячим мясом. Вкусным живым горячим мясом.

Глухо зарычав, Гэлианское чудовище бросилось на Сефирота.

Зрелище того, как Винсент превращается в монстра, подействовало на Сефирота отрезвляюще. Похоже, он натолкнулся на еще одну жертву экспериментов. Тогда в этом случае Винсент никак не мог быть посланцем Ходжо. Вряд ли человек, которого путем экспериментов превратили в рогатое синее чудовище, испытывал горячую благодарность к доктору Ходжо.

Тогда, получается, Винсент бредил? Неудивительно для того, кто предпочитает гробы кроватям.

Синяя шерсть зверя уже давно была алой от крови. Чудовище зарычало и неуклюже повернулось, чтобы броситься снова. Пол в библиотеке был практически залит кровью монстра, но тот словно не замечал ран. Сефирот подобрался, выискивая безопасное место, куда можно было ударить.

Убивать чудовище не входило в его планы; догадки оставались догадками, а Винсент еще не ответил на вопросы.

Когда Винсент очнулся, на его теле не было ни одной раны. Это всегда происходило при превращениях. Даже если бы он перекинулся из монстра в человека, находясь почти при смерти, то очнулся бы таким же, каким был до превращения. Это о приятном.

Неприятным же был тот факт, что к его горлу снова приставлен меч, а руки вывернуты и Сефирот держит их железной хваткой.

-Невежливо с твоей стороны так быстро представлять своего синего друга. Ты от Ходжо?

Дернувшись пару раз Винсент оставил все попытки освободиться. И сейчас, лежа на полу библиотеки, он думал лишь о том, как такой спокойный тон может таить в себе угрозу.

-Нет, я бы убил Ходжо голыми руками, если бы встретил его.

-Тогда что ты говорил там о моей маме?

Винсент повернул голову так, чтобы взглянуть в глаза Сефироту. Снова воин; сильный, уверенный, спокойный. И внезапные вспышки бешенства, когда Сефирот не мог контролировать себя, так не вязались с этим его обликом. Ярость не ушла, она жила там, в этих глазах, на самом дне, ожидая шанса выплеснуться наружу.

И там же, в глубине светящихся зеленых глаз с кошачьими зрачками, Винсент увидел кое-что еще. Сумасшествие.

Винсент отвел взгляд и мысленно попросил прощения у Лукреции.

-Я просто… перепутал. - Он так и не смог сделать Лукрецию счастливой. Пусть же ее сын будет счастлив, найдя себе другую маму. Винсент мог сказать одно, кем бы ни была эта женщина, Сефирот искренне любил ее.

-Ты врешь.

-Нет.

Сефирот схватил Винсента за волосы и силком повернул к себе. Искорка безумия погасла в глазах Сефирота так же внезапно, как менялись его настроения. Он отпустил Винсента.

-Уходи. Можешь дальше спать в своем гробу, меня это не касается.

Винсент смотрел, как Сефирот сел на пол, низко опустив голову. Его меч лежал рядом как забытая, но все еще верная хозяину собака.

Винсент повернулся, чтобы уйти.

-Винсент?

Он остановился, не оборачиваясь, но все же чувствуя взгляд Сефирота всей спиной.

-Я помню тебя…

Винсент повернулся, но Сефирот сидел все так же, низко опустив голову.

-Уходи. - Глухо приказал Сефирот.

Он подчинился. В конце концов, приказы не обсуждаются.

Потом Винсент лежал и слушал как кто-то чужой снова шагал в библиотеку. И ему приснилось, что Сефирот зашел, чтобы вернуть крышку на место. На этот раз его глаза не мерцали, а горели в темноте. И сумасшествие не таилось внутри, наоборот, это именно оно заставляло глаза так светиться.

Только когда Сефирот осторожно прилаживал крышку, он снова стал спокойным и сильным воином, неподвластным слабостям. Совершенством.

Но ведь Винсент спал. А крышка оказалась на месте, потому что не было никакого Сефирота совсем.

Всю свою последующую жизнь Винсент убеждал себя в этом. И все равно, он так и не смог забыть о том, что Сефирот перед тем, как закрыть крышку гроба, сказал:

-Спокойной ночи.