Выстрел

Все, как один, поднимают головы, смотрят на дверь, а потом снова утыкаются в выпивку.

Слепой взгляд, как говорит Тифа.

Никому не хочется вызвать к себе интерес у того, кто только что вошел в бар. Каждый надеется, что не он - цель визита. И я тоже ловлю себя на том, что слишком пристально изучаю этикетку пивной бутылки. Избегаю взгляда, пока он не встанет рядом у барной стойки.

Тихое «Страйф» своего рода приветствие. Совершенно нейтральное и словно обжигающее слух.

Спокойным точным движением он снимает перчатки из черной кожи, прячет во внутренний карман полупальто.

- Как обычно? – спрашивает Тифа.

Ценг кивает, и она ставит стопку водки.

Он достает из кармана пачку сигарет и кладет рядом со стопкой. Точно по краю стойки.

- Остальные скоро? – голос Тифы беспечен, в нем звенит улыбка.

После появления шинентай и последней битвы с Сефиротом между ней и турками установилось нечто вроде вооруженного перемирия. Раз в неделю они приходят в «Седьмое небо».

Пьют водку, болтают с ней.

Все пятеро.

Винсент снова носит униформу. Винсент снова турк. И его не интересует наше мнение. Ему не интересно, почему Юффи и Шелки стали лучшими подругами. Ему не интересно, что Сид вслух прилюдно называет его придурком, – но лишь когда Винсента нет рядом.

Его не интересует, что мне кажется, будто он нас всех предал.

Я знаю, он был турком, чья работа была защищать Лукрецию Крещент. Я знаю, турка застрелил доктор Ходжо. Я знаю, турк всегда остается турком. Я просто надеялся, что Винсент об этом забыл.

Ценг смотрит на свои часы.

- Придут через полчаса, - отвечает он на вопрос Тифы. Голос сдержанный, тихий. Ему не нужно говорить громко. Его слышат и так.

Я поворачиваю голову, рассматриваю его.

Метр шестьдесят восемь, он на сантиметр ниже меня. На несколько килограмм легче. Это непредвзятый взгляд.

Аргумент в пользу вутайского происхождения – Юффи. У него темные волосы, как у нее, такие же глаза, но на этом сходство кончается.

Наша вутайская роза не раз повторяла, что Ценг говорит на совсем другом диалекте. Диалекте бедняков, крестьян, рыбаков. Людей, бежавших в столицу из-за войны, подгоняемых нищетой.

По рождению Ценг не принадлежит к элите. Не верьте впечатлению, что он производит. Не верьте, что он получил высшее образование и тому, как он выглядит - счастливчик с золотой ложечкой во рту.

Многие ведут себя так, поднявшись из низов.

Меня не удивляет, что он тотчас повернул голову. Короткий взгляд глаза в глаза. Холодные глаза, несмотря на теплый шоколадный цвет. Глаза, которые много видели. Мертвые глаза.

- Страйф? – он всегда называет меня только по фамилии. Никто не вкладывает в эти шесть букв столько, сколько этот турк. Мне хочется выкрикнуть ему в лицо, что он ублюдок. Сволочь. Проорать все, что думают о нем те, кто в баре, и те, кто на улице. Все, кто знают, чем он занимается. Но единственное, что я делаю – устало спрашиваю:

- Что?

- Какие-то проблемы? – он вытряхивает сигарету из пачки, которую чуть ранее так заботливо пристраивал на краю стойки.

- Нет, а должны быть? – пивная этикетка снова становится очень интересной.

- Никаких, насколько я знаю, - прикуривает сигарету и выпускает дым ровными кольцами. Дым заглушает запах крови, которым несет от его пиджака.

Наглая ложь. Конечно, есть проблемы. С тех самых пор, когда мы впервые встретились.

Я делаю первый глоток. Холодное, просто ледяное пиво.

В горах возле Модохайма было холодно точно так же. Воспоминания медленно раскручиваются назад.

Здесь, в «Седьмом небе» я слышу рокот вертолетов «Шинра».

* * *

Солджер первого класса сидел с закрытыми глазами, глубоко задумавшись. Напротив него турк тихо говорил по телефону. Едва мы оставили Мидгар, он как будто прирос к своей игрушке. Или он звонил, или ему звонили. Мелодия невыразительная – я бы давно поэкспериментировал, поискал бы другие.

- Ценг, турк, - представился он, прежде чем подняться в вертолет.

Солджер открыл глаза, остановил взгляд на турке. А я был всего лишь одним из многих. Сопровождал Солджеров.

- У тебя с ней что-то было? - спросил он.

- Я перезвоню, - турк невежливо закончил разговор и щелкнул мобильником.

- Это важно? – вопрос предназначался только солджеру. Разговор не для нас, пушечного мяса. Но мы все слышали.

- Для меня важно, - солджер ответил в том же тоне, что и турк.

- Я уже ответил раньше, Зак.

- Да, в своей обычной манере. Блядь, я думал, мы друзья.

Солджер готов был вскочить, с такой яростью он смотрел на турка.

- Это и был ответ, - в голосе снова звучала ирония. Турк не выглядел особо напуганным взглядом Зака.

- Иди на хер.

- Я могу провести время и получше.

И вот тогда я искоса бросил взгляд на него.

Точка на лбу.

Я не успел на войну, но видел на снимках в газете, как выглядят вутайцы, наши враги.

И здесь сидел турк-вутаец. В голове не укладывалось.

- Просто, чтобы развлечься с Аэрис? – продолжил солджер. Турк равнодушно посмотрел на него, губы выгнулись в самодовольной усмешке.

- Если тебе так хочется знать, Зак, то она осталась довольна. Миленькая малышка-цветочница.

Много позже я встретился с этой цветочницей. И часто думал, сказал ли Ценг тогда правду.

Остаток пути они молчали. Ценг спал или делал вид, что спит. Зак давил свою ярость и… звонил Аэрис.

Когда вертолет сел, они уже снова говорили друг с другом. Когда было необходимо.

Солджер шагал рядом со мной. Ценг отставал. И я слышал, как Зак пробормотал:

- В Вутае не бывает снега. Я знаю, он ненавидит снег. Надеюсь, он сдохнет от гриппа.

Но этот турк был не таков, чтобы подохнуть. Несчастье случилось с ефрейтором. Через три часа после начала перехода.

Ценг склонился над ним, осмотрел, сказал несколько слов и обратился к нам:

- У кого-нибудь есть лечебная материя или пойшн?

В этот момент мы с Заком испытали чувство досады, знакомое всем, когда обнаруживаешь, что что-то забыл. Турк правильно понял наши взгляды. Он достал пистолет, приставил оружие к виску ефрейтора и выстрелил. Ни одна капля крови не попала на костюм.

- Ценг!

На мой бессильный крик Зак помчался вниз, к турку, по колено по снегу. Но тот направил свой пистолет на солджера и спокойно объяснил:

- Ребро пробило легкое. Он бы сошел с ума от боли в ближайшие часы. А так все кончилось быстро.

Зак остановился.

- Мы должны попасть в Модохайм, - напомнил турк.- Мы замерзнем здесь, если пробудем дольше.

В первый раз я видел убийство человека, низведенное до обыденности.

* * *

Громкий голос Рено выводит меня из раздумий, возвращает в здесь и сейчас. Рыжий, крепко хлопнув меня по плечу, протискивается между мной и Ценгом.

От него пахнет алкоголем, холодом и сигаретным дымом. И Ценг тоже это чует, но ничего не говорит, улыбаясь. Только спрашивает:

- Все прошло успешно?

- Йо…– рука обнимает шефа за плечи, пока тот делает заказ на еще три рюмки водки.

- А где Винсент? – Тифа осматривается, пытаясь его найти.

- Говорит с Юффи. Или Юффи говорит ним, - отвечает Елена, принимая свою стопку.

Рено морщит лицо от удовольствия.

- Ебать, тут всегда пр`сто супер.

И опрокидывает рюмку одним махом.

Тифа снова подливает ему, а я удивленно замечаю, как пальцы Рено начинают теребить галстук Ценга. И, похоже, Ценг предоставляет ему полную свободу действий. Тифа тут же делает страшные глаза, чтобы я ничего не смел говорить. Она думает, я готов вспылить из-за истории с Юффи, которая встречается с Шинрой. Тифа не замечает, что я как парализованный чокобо не могу отвести глаз от пальцев Рено на галстуке Ценга. Двусмысленная усмешка тощего турка ничего не объясняет.

Дверь бара открывается. Очередной посетитель ищет свободный столик. Ценг, оглянувшись, кладет руку во внутренний карман пиджака.

- Тифа, я знаю, что это не очень хорошо для бизнеса. Но мы просим разрешения и в дальнейшем посещать твой бар.

Тифа всерьез напугана.

- Что? О чем ты?!

Меня охватывает оцепенение. Неужели он и вправду…

Ценг натягивает перчатки, встает. Рено продолжает ухмыляться, мурлыкнув:

- Да тут один п`донок… любитель маленьких девочек…

И опрокидывает еще одну стопку.

Только присев, мужчина снова уже на ногах. Узнав турков, в панике пытается бежать, но не успевает до двери. Ценг выхватывает пистолет и стреляет.

Брызги крови на полу и на стене.

- Но Ценг гр`хнул его не по этой причине.

Рено не оглядывается. Елена пьет водку. Руд с хрустом жует арахис.

Всего пара секунд. Хруст орешков.

Все смотрят на покойника. Я смотрю на Ценга, шефа отдела административных расследований.

На худой силуэт в черном костюме.

На турка.

Вернув пистолет в кобуру, Ценг достает бумажник, и пачка гилов ложится на стойку.

- На предстоящую уборку. Извини за доставленные хлопоты.

Только сейчас мы с Тифой замечаем, что Ценг вовсе не пьян. Он кивает подчиненным:

- Все свободны.

- И все закончилось до одиннадцати, - усмешка Рено становится еще распущеннее, если это возможно. – Мне везет.

Он снова берется за галстук шефа, притягивает Ценга к себе.

И я не знаю, что меня больше шокирует. Мертвец у двери, или то, как губы Рено впиваются в губы Ценга.

Елена тихо смеется:

- Что, Клауд, никогда раньше не видел ничего подобного?

Она, встав, хлопает Рено по плечу.

- Целая ночь, да?

Рено, не отрываясь, оскорбительно поднимает средний палец.

Карие глаза щурятся в усмешке.

- Ладно, Руд, пойдем. Придумаем, на что убить свободный вечер.

Елена, кивнув мне напоследок, идет к двери, Руд уходит за ней.

Наконец Рено отрывается от Ценга. Напряженная тишина в баре.

Слепой взгляд.

- Страйф, - вутаец кивает в последний раз.

Рено ворчит:

- Ебать, тепер` мы должны забрать его с собой. Ты не мог застрелить урода за дверью? Тифа, сп`сибо за выпивку. Увидимся на следующей неделе.

Последнее, что я слышу, как Рено, поднимая труп, бормочет:

- Ебать, теперь я исп`чкал этим дерьмом пиджак…