Новогоднее обращение президента

I.

- ...Жители Мидгара! Дорогие друзья! До конца этого года остались считанные минуты, и мне хочется сказать вам несколько слов. Особенных слов...

Дом ждал праздника. Наполнился запахами хвои, снега и фруктов, укутался в полумрак, подсвеченный экраном телевизора и сверкающей елкой. Проказница Марлин все-таки увешала ветки материей.

Накрытый стол ждал праздника. Ждал торжества и опротивевший, традиционный и неизменный, как утреннее похмелье, Бахамут-под-шубой. Клауд примерно крошил его весь вечер, помогая Тифе.

Ждали праздника дети, ворочавшиеся в своих постелях. Они знали, что в эту ночь по домам ходят добрый Санта-Клауд и злой Санта-Сефирот, и шепотом строили планы, как заловят обоих. Первого - чтобы отобрать подарки. Второго - чтобы стать героями. Дом ждал праздника, а тот все не шел. Несмотря на все атрибуты конца года, праздничной атмосферы не чувствовались.

Тифа поглядывала на Клауда через стол, и материя отражалась в ее темных глазах мерцающими огоньками. Клауд упорно гипнотизировал то покрошенного Бахамута, то телевизор. Лишь бы не встречаться со взглядом девушки и не думать о подарке, который словно жег бедро сквозь карман, ожидая своего часа.

Подруга тихонько вздохнула. Наверняка, неправильно понимала это молчание. На секунду Страйф пожалел, что не принял приглашения боевых товарищей и не отправился с ними шататься по городу. Кататься с горок и горланить песни.

Но это было дезертирство.

- ...Минувший год был трудным для всех... - Руфус на экране заливался певчей птицей. И по-прежнему не торопился покидать инвалидную коляску. Лежачих и инвалидов не бьют, а раскаяние страдальца выглядит более убедительным.

- Кем он себя возомнил, что новогоднюю речь читает? Кто вообще пустил этого говоруна на телевидение?.. - поморщилась Локхарт. - Сейчас наболтает...

- Я слышал, он хотел принести публичные извинения...

- ...И сейчас я хочу попросить у вас прощения. У вас и у всей Планеты. Именно Корпорация Шин-Ра, я и мои люди, виновны в том, что все мы сейчас находимся в бедственном положении. Я осознаю свою ответственность за случившееся и раскаиваюсь. Я хочу исправить ошибки и...

- Мягко стелет, жестко спать, - фыркнула Тифа. - Кто ему поверит?

- Люди, - спокойно ответил Клауд. Девушка скорчила гримаску.

- Раскаявшийся грешник, ну-ну. Знаешь, он же на рождество помогает бедным сироткам. Святой Руфус... Ух! - она зябко передернула плечами. - Палец в рот положи, по локоть...

Сейчас или никогда, вдруг понял Клауд, и у него тонко зазвенело в ушах.

- Тифа?

- Да? - она взглянула с вопросом и... с надеждой? Язык прилип к гортани. Видит Гайя, смотреть в глаза противнику не так... не так...

- Н-нет... ничего, - выдохнул Страйф, досадуя на себя, что до стольких лет дожил и сквозь многое прошел, а все как сопливый щенок.

- ...Каждый год все больше отдаляет нас от ошибок прошлого и трудных времен экономических и социальных потрясений. Нерешенных проблем сейчас больше, чем достижений...

- Ты знаешь, Клауд, я давно хотела тебе сказать...

- Что?

- Я... нет, ничего.

Оба вздохнули так, что едва не сдули всю еду со стола.

- ...Но мы объединим усилия на пути к светлому будущему. В последние секунды уходящего года я желаю вам благополучия и верю, что новый год принесет в ваши дома счастье, удачу и любовь!..

Клауд и Тифа с улыбками переглянулись и встали. Подняли бокалы. Страйф сунул руку в карман, сжал в ладони коробочку и вздохнул поглубже. Вот сейчас...

Руфус Шинра смотрел на них с экрана и улыбался.

- С Новым...

- Хоу-хоу-хоу, - лениво произнес до боли знакомый голос.

Не веря своим глазам, жители Мидгара смотрели, как перед камерой, загораживая обзор, материализуется чья-то широкая спина, затянутая в черную кожу. Клауд подавился воздухом.

Сефирот, а это был именно он, неторопливо достал из воздуха свою верную Масамунэ, подошел к замолкшему Руфусу и развернулся. Улыбнулся камере.

- А вот и Злой Санта.

- Не узнаю в гриме, - ответил Руфус невозмутимо. - Вы спутали наше мероприятие с детским утренником?

- Нет, хожу по домам, разношу подарки, - ответил отставной генерал. - Деткам, которые плохо себя вели. Ты был плохим мальчиком в этом году, Руфи?

Турки застыли, как парализованные. Масамунэ опасно близко к их боссу, неловкое движение и...

- Выключите камеру... - сказал кто-то одними губами, но Сефирот услышал.

- Оставьте камеру, - покачал он головой. - Многие дети в наше время не верят в то, что Санта существует и всем воздает по заслугам. Пусть будет материальное доказательство.

- Где твои эльфы, Санта? И... олени? - со скрытым ехидством поинтересовался Шинра.

- Эльфы? - переспросил Сефирот. - Да вот они, вместе с подарочками... - и материализовал следом за Масамунэ троих вооруженных братцев-акробатцев, которые недавно поставили на уши весь город. - А мой личный Олень, я думаю, уже мчится сюда.

Подтверждая эти слова, дверь отлетела в сторону, и в помещение ворвался Клауд Страйф.

- Братик, - протянул Кададж, зачем-то пробуя пальцем, хорошо ли заточена Соуба. Рено внимательно оглядел Чокобью Башку.

- Так вот ты какой, северный олень! - восхитился рыжий турк.

Язу хмыкнул, а Лоз засмеялся.

- Ну, все в сборе, - резюмировал Сефирот, пока Клауд окидывал помещение безумным взглядом. - Можно раздавать подарки.

Шинентай восприняли это как приглашение и принялись делить между собой турков и Клауда.

- Ты разучился выступать перед народом, Руфус, - между тем продолжал Сефирот так тихо, что в поднявшемся шуме его мог расслышать только собеседник. - Вспомни, какие речи говорил твой отец! Поднялись новые города, проложены новые дороги и магистрали, промышленность развивается и растет, вступили в строй сотни предприятий, вся страна провожает уходящий год с сознанием исполненного долга, с хорошим настроением!

- А ты вспомни, где сейчас мой отец, - тонко улыбнулся Шинра. - Со всеми своими речами.

- Молодежь. Всему вас надо учить, - Сефирот усмехнулся и медленно воздел руку. За окном завыл ветер, на смену тихо падающему снегу пришел буран, а лампочки в помещении стали мигать. - Я поведу вас к светлому будущему, - величественно сказал генерал камере.

Рено увернулся от Язу и зааплодировал.

- Какие спецэффекты! Босс, нам тоже надо было что-нибудь...

- Молчать! - приказал Руфус.

- Я тебе не дам!!! - рявкнул Клауд, перекрывая голоса других, и кинулся к Сефироту. - Никакого светлого будущего!!! ...без меня.

Последнее Чокобья Башка добавил так тихо, что никто, кроме Рено, не услышал. А рыжий турк снова забил в ладоши.

- Босс, это очаровательно! Рождественская история лю...

Договорить ему не дала оплеуха Тифы, которая разве что не материализовалась в помещении, подобно Лучшему из Лучших.

- Никакой истории любви! - гаркнула Тифа, устремляясь следом за Клаудом. - Никакого будущего! Никакого геройства!!! Хватит отговорок!!!! Сколько еще мне варить тебе завтракобедоужины даром, Страйф?! Думаешь, дурочку нашел?! А ну, признание!!! Сейчас же!!!

Все уставились на Клауда. Воцарившееся молчание было зловещим. Страйф был не дурак и понял, что сейчас его будут бить и, возможно, не только ногами.

Молодой человек густо покраснел.

- Клауд... - укоризненно протянул Сефирот и покачал головой.

- А чего... - забормотал герой, пряча глаза. - Давай я тебя сначала быстренько убью, а потом... Эй?! Вы чего?! Да что с вами со всеми?! Не-на-да!!!

II.

Справедливость восторжествовала. Через минуту Страйф сидел перед камерой в инвалидном кресле президента, который поделился им ради выдающегося случая. Как сказал Руфус невозмутимому Ценгу: "Великодушно уступи сам, пока не вышвырнули, и народ оценит твои щедрость и предупредительность".

Клауда примотали к креслу. Язу целился в него из Бархатного Кошмара, Лоз с хрустом разминал кулаки, Кададж приставил Соубу к горлу Чокобьей Башки, Рено сочувственно хлопал беднягу по плечу, Руд сурово взирал сквозь темные очки, Елена шепотом подсказывала, а Тифа ждала, уперев кулаки в бока.

Сефирот вещал.

- Давай, Клауд. По буквам. Судьба Планеты зависит от тебя. Клянусь Мамой, я даже праздник вам портить не буду, если ты сможешь это сказать, - кажется, Лучшего из Лучших забавлял эксперимент, в успех которого он не верил заранее. Иначе не раздавал бы обещания с такой легкостью.

- Вы кляп выньте, - посоветовал Ценг. - Ему легче будет.

Кляп вынули, но дело не наладилось.

- Я... - подсказывала Елена, - тебя...

Клауд жмурился и мотал головой.

- Я... - еще настойчивее повторяла турк, - тебя...

Тифа нахмурилась и пихнула ее в бок.

- Не тебя, а меня!

- Не тебя, а меня, - хмыкнул Сефирот, - но речь не об этом. Ну, Клауд?

- Позволь, я отрублю ему голову! - нетерпеливо попросил Кададж.

- Рано. Ну?!

- Я... - пробормотал Страйф, - тебя...

В дверях встала запыхавшаяся Лавина в полном составе. На них зашикали, но момент был потерян.

Еще через минуту на Клауда было наставлено еще больше пушек и самого разнообразного оружия, а он все молчал.

- Так дело не пойдет, - нахмурился Лучший из Лучших, стреляя у Сида сигаретку. - Остается надеяться на чудо.

Чудо пришло в лице двух запоздалых рождественских ангелов. Они влетели в комнату в вихре стеклянных осколков и снега, попросту говоря, разбили окно. И сразу же усыпали все вокруг черными и белыми перьями.

- Прошу прощения... - сказал белокрылый ангел, распространяя вокруг себя винные пары, и икнул. - Мы э-э-э... немного не рассчитали. На улице буран такой... мы летели в теплые края, но вот... заб-лу-ди... ик!.. лись...

А рыжий друг, которого Анжил волок на себе, перекинув его руку через плечо и поддерживая за пояс, ничего не сказал. Он был мертвецки пьян и не мог говорить. Только петь. И только матерные частушки.

- Ах да, - спохватился Сефирот. - Буран. Совсем забыл, надо отключить, чего зря энергию мотать.

Он щелкнул пальцами, и апокалипсис на улице стих.

- Вот что, Анж. Давай сюда Генку. Думаю, без «Лавлесса» тут не обойдется.

- А он в состоянии? - полюбопытствовала Юффи, разглядывая диковинное создание. В Вутае не празднуют Рождество, и рождественские ангелы занесены в красную книгу, как исчезающий вид.

Рапсодос вскинул голову и прижал свободную руку к желудку.

- Ой, - испугалась Юффи, - его тошнит?

- Хуже, - мрачно сказал Винсент, схватил принцессу под мышку и потащил к выходу.

- Таинственная Бездна... - провозгласил Генезис, и комната очистилась, как по волшебству. Исчезли все, включая самого виновника торжества - Тифа выкатила инвалидное кресло с Клаудом, справедливо посчитав, что глупо быть вдовой, не побывав замужем.

- Однако, - заметил Сефирот, который успел зажать уши. - Вот кому надо читать Новогодние Обращения...

Лучший с уважением посмотрел на непоколебимого Хьюли, который даже не поморщился.

- А как ты?..

- А я помню о Чести и Гордости... - начал Анжил, и Сефирот поспешно перебил его.

- Выпьем? - Лучший помнил, что горлышко бутылки было единственным кляпом, способным заткнуть излияния Гордого. Ну... почти единственным.

- Выпьем, - хитро улыбнулся Хьюли, радуясь, что провокация удалась.

- Выпьем! - воодушевился и Рапсодос, сразу перестав вещать. Террористы.

- Клауд-то так и не признался, Сеф. Будешь дальше портить праздник?

- Да Бахамут с ним, с этим Клаудом. У меня самоволка. Должен же и у Санты быть праздник. Что я, главный трудоголик, что ли? И так работаю без выходных и больничного. Выпьем. За светлое будущее!

- За нас!

- За нас.

III.

Гости дружно умяли Бахамута-под-шубой, ничего не оставив хозяевам, а потом принялись развлекаться.

Устроили танцы на столе...

- Кто бы выпорол этого Кададжа!!!

- И Юффи заодно...

...пальбу по пустым бутылкам в прихожей...

- Есть желающие выпороть Язу?

- А Баррета?

...и игру в снежки во дворе.

- Все-таки Лоз умеет думать головой. Молодец.

- Это наверняка была идея Марлин!

Клауд смотрел на Тифу, и материя отражалась в его глазах яркими огоньками.

- Я... я люблю тебя, - выдохнул он, и Локхарт вспыхнула.

- Я тоже люблю тебя... - прошептала девушка и все-таки отвязала возлюбленного от инвалидного кресла.

- ...Вот видишь, - промурлыкал Зак и потерся носом о нос Аэрис. Они обнялись и смотрели, как Клауд достал из кармана заветную коробочку. - С ними все в порядке, глупышка.

А потом солджер и цветочница тихо отошли от светящегося окна и пошли прочь, мимо Нанаки, Бахамута и призванных Язу Ползучих Теней, которые играли в догонялки.

Влюбленные прошли по заснеженным улицам города, мимо темных и мерцающих окон, люди в которых веселились или ложились спать. Мимо студии, где три пьяных отставных солджера снимали порно про падших ангелов, не зная, что идет прямая трансляция в телеэфир. Мимо лишенной окон лаборатории, где добрый доктор Ходжо, у которого понедельник всегда начинался в субботу, поил лаборантов медицинским спиртом из мензурок.

Обнявшись, влюбленные шли к себе домой, и снег засыпал их следы...

Конец.