Удачное падение

- Представь себе, иногда я тоже грущу. Да, даже я, непобедимая Юффи Кисараги, гроза всех врагов Вутая, - я тоже. Эй, ты слушаешь?

Шаг чокобо - ровный, плавный, успокаивающий. Но никогда не стоит забывать о том, как резко птиц может перейти в галоп или подпрыгнуть, если сильно дернуть за перья, и какая жесткая до сих пор мерзлая земля. Весна, что поделать.

- Ладно. Продолжим.

Тем не менее, убаюкивающее покачивание во время неторопливой езды не усыпляет. Особенно если перед тобой сидит девушка, которую можно, а, скорее, нужно обнимать за талию и чувствовать, как ее волосы щекочут твое лицо, когда она откидывает голову назад, смеясь или пугаясь. То есть, делая вид, будто пугается. Конечно. Никак иначе.

- Так вот, чтобы ты не заскучал, я расскажу, почему грущу...

Как забавно. Сколько раз много лет назад ты хотел услышать: "Я грущу, потому что…". Сколько раз ты тогда касался руки Лукреции, не решаясь обнять за талию, чтобы поддержать хоть немного. Сколько раз...

- ...тебе можно повторять, что я не маленькая и держать меня не надо?

- А? Да…

Впрочем, ты, конечно, придерживаешься другого мнения и руку не убираешь. Ведь шаг чокобо - ровный и размеренный ровно до того, как он встречает Золома.

- Ааа! Держись! Эй, что ты меня не держишь?!

Если бы была дочь... если бы у них с Лукрецией каким-то чудом могла бы быть дочь, то она, вероятно, походила бы на эту вертихвостку. То эта вертихвостка вполне могла бы ею оказаться. Забудем про вутайскую национальность и разрез глаз. Они были бы пожилыми родителями, зато спокойными и... Не о том ты думаешь. Лучше подумать о том, как эта вертихвостка, которая их дочерью точно не могла бы быть никак, сумела упасть с чокобо.

- Так вот, когда ты наконец начнешь меня слушать, ты поймешь, что я, несмотря на все свои заслуги, в общем-то, не гожусь на роль героини. Иногда мне так кажется…

А вот это уже интересно. Помнится, каждый однажды решает, что на какую-то роль не годится. Вот она - героини, вот... она - ученого и матери, вот ты - героя, уж точно еще героя-любовника, да и вообще ты на редкость плохой актер. Потому, к примеру, трудно объяснить, почему честь сидеть рядом с самым главным-специалистом-по-материи не делает тебя абсолютно счастливым или хотя бы веселым. Или не показать, что о том, как красив изгиб шеи, ты думаешь намного больше, чем о дороге.

- Бам! Ты убит! Ты столько раз упал с чокобо, что мог уже тыщу раз быть затоптан, застрелен или разрублен. Падай!

И слова не вставить. Остается только падать и, пытаясь уцепиться за перья, схватить нечаянно ногу спутницы, увлекая девушку за собой. Потом посмотреть на радостно воркующего чокобо, поморщиться, чувствуя, как спутница отдавила тебе сперва живот, потом пару ребер, вставая, и думать, что лучше бы она полежала пусть даже на тебе, но спокойно. Но не успевает она все же подняться, а не те, что надо, мысли исчезнуть - как радостно воркующий чокобо бежит куда-то в поле, к радостно воркующей чокобихе, и ты остаешься посреди болота, без чокобо, но с беспокойной соратницей.

- А из-за чего мне грустно - из-за того, что никто меня не любит.

Весна, что поделаешь.

Остается только, с тихим вздохом поднявшись с земли, положить руку на плечо девушки, и, сказав: "Ты не права", предложить заглянуть по дороге в джунонский бар. И так, обнимая друг друга за плечи, чтобы не провалиться в трясину, быстро, но тихо пойти в сторону пещер, где можно уже будет под песни взбодрившейся Юффи идти дальше без опаски. Она как всегда говорит, ты молчишь, и обоим от этого так хорошо, что можно подумать - вы просто созданы друг для друга.