Зарисовки

Часть 1. Тяжкое бремя славы

- Клауд! - окликнули его зычным басом.

- Ай, - сказал Клауд, просыпаясь и подпрыгивая на полотенце. На пляже было полно народа, а около него стоял здоровенный детина с лохматой гривой и загораживал солнце.

- Отойди, загар неровным будет, - вежливо заметил Клауд. Он не строил из себя героя войны и был, в общем-то, скромным парнем.

- Ты что, не узнаёшь меня, дружище?? Ты вспомни, как весело мы проводили дни в казармах, да что там дни, ты вспомни ночи!

- Ничего не помню - у меня амнезия, - попытался отговориться Клауд.

- Да что там мозги! Но сердце? Сердцем ты должен помнить меня, Клауд!

И он опустил свою ладонь на грудь Клауда.

- А сердце я продал Шинре, для исследований!

- Да? А что это так бьётся под моей рукой? Может, они тебе его вернули, а ты запамятовал?

- Хм, - Клауд не мог не согласиться, что он определенно что-то чувствовал.

Рука незнакомца, описывая легкие круги вокруг соска, посылала волны дрожи по всему телу.

- Как, ты сказал, тебя зовут?

- Клауд, не валяй дурака - это же Зак, твой лучший любовник! И мой тоже, кстати! - томно произнесла Аэрис, лежащая в шезлонге неподалеку.

- Деточка, я вообще лучший! - Зак ловко потеснил Клауда на полотенце и устроился рядом.

Клауд вздохнул и подумал, что популярность его все-таки утомляет. Пятый Зак за последний месяц. И всех пятерых не жалко поменять на один хороший закос под Сефирота.

Пора менять курорт.

Часть 2. Наваждение

Он шел по улицам Калма, и никто не узнавал в нём советского разведчика: ни по гриве светлых волос, ни по яростной зелени глаз, ни по длиннющей катане, волочащейся за ним. Сегодня Руфус позволил ему очередную свиданку с матерью.

- Сефирот!!! - раздался радостный вопль. Обернувшись, он увидел лохматого паренька, бегущего к нему с раскрытыми объятьями.

- Мой генерал!! - вопил он.

Генерал вгляделся в лица остальных членов Лавины, застывших поодаль. Отвечая на немой вопрос в его глазах, Тифа кивнула.

- Шине, - тихо прошептал Сефирот на ухо Клауду, повисшему у него на шее.

Клауд разжал руки и отступил на шаг.

- Шине? - недоверчиво повторил он, вглядываясь в кумира.

Сефирот кивнул.

- Шине... - прошептал Клауд, горько вздохнул и побрел к своим.

Часть 3. В которой Клауд занимается коммерцией

Герою было скучно. Зло было заборено на корню, планете никто не угрожал и даже кататься на новом супермощном мотоцикле, подаренном благодарной Шинрой, быстро осточертело. Особенно потому, что приличная трасса в стране была всего одна, и вела она в Мидейл, а там его неизменно ждала дражайшая Аэрис и просила передать жёлтые цветочки Тифе. Их цветочный бизнес процветал.

В который раз минуя развалины Мидгара, Клауд окинул взглядом эту свалку и обрел мысль. Он думал её всю ночь и к утру понял, что нашел новое, достойное героя, занятие. Весь следующий день они с детьми рисовали плакаты, и, наконец, утром третьего дня Клауд вывесил растяжки над центральной площадью Эйджа:

"Все на субботник!"

"Мы наш, мы новый мир построим!"

"Даёшь светлое будущее в ускоренные сроки!"

- гласили надписи, выведенные аршинными кровавыми буквами.

Так уж устроен народ: если лидер бросает клич, всегда найдется толпа, готовая следовать за ним. Особенно хорошо действует личный пример, типа бревна на плече Ильича.

Поэтому в следующую субботу на развалинах бывшей столицы можно было наблюдать некоторое оживление, люди группами разбирали завалы. Клауд договорился с предприятиями черной металлургии, находящимися в Калме, и первая вереница грузовиков с металлоломом отправилась на северо-восток. Звонки и деловые переговоры отвлекали Клауда, и жизнь перестала быть серой. Пока не наступил вторник.

- "У тебя встреча с инвалидом, у памятника", - скучным секретарским голосом, принадлежащим Тифе, сообщил автоответчик мобильника.

(некоторое время спустя)

- Ну, и где этот чёртов инвалид?? - Клауд расхаживал из стороны в сторону у подножия памятника метеориту, и его меч чиркал по бетонным плитам площади, высекая из них искры.

- Не шуми! Ну, я инвалид! - заявил Руфус, лихо подкатывая к нему на кресле-каталке.

- Руфус? - не поверил глазам Клауд. - В ты разве не... - он молча кивнул на билдинг, гнилым пнем торчащий посреди развалин.

- Не дождёшься! - сверкнул золотым зубом Руфус. - Я о чём поговорить хотел? Что это за субботник на территории моей корпорации?

- Но, Руфус... - потрясенный Клауд утратил дар речи, - это... это же... мы хотим построить светлое будущее!

- Из МОЕГО металлолома??? Сначала обговорим размер моей доли в строящейся недвижимости! Например, организуем корпорацию "New Midgar - Bright future Ltd.", и пусть каждый, кто желает построить светлое будущее, купит облигации госзайма в пользу ветеранов службы в Шинре.

- Как ты можешь наживаться на горе людей? Да и невозможно перегнать сияющую мечту в твои бездушные бумажки!

- Бизнес есть бизнес, Клауд. А твоя эфемерная мечта странно материальна в разворовывании моей собственности. Как у тебя только хватает совести обижать сироту и калеку?

- Мы ничего у тебя не воровали, тысячи людей жили в этом городе до катастрофы…

- Эта земля и всё, что на ней находится, принадлежит мне, у меня и документ справлен - право частной собственности никакой Дженове, с метеоритом вкупе, не по силам отменить.

Он сунул в руки растерянному Клауду документ со свисающей на шнурке печатью:

- И нечего смотреть на меня своими голубыми глазами невинной ромашки, десять лет назад я купился, но больше у тебя этот номер не пройдет.

- О чем ты, Руфус, что это за намеки?

Руфус с жалостью посмотрел на больного головой Клауда.

- Как ты думаешь, за что тебя в нашу армию взяли? За твой низкий рост? А может за твою мощную мускулатуру? Или все-таки за симпатичную задницу?

Клауд подавленно молчал. Он не мог с уверенностью утверждать, что помнит этот эпизод своей жизни.

- Вот и замечательно. Тебе, как ветерану, я готов уступить пять процентов акций. К тому же, твоя харизма поможет убедить население вкладывать деньги в наше общее светлое будущее.

Клауд растерянно выдавил:

- А-а…?

- А если не будут брать - отключим газ!

Часть 4. Как все запущено...

- Клауд, Клауд, ты чего? - Тифа, наконец, проснулась и принялась отбиваться от его рук, скользящих вверх по её бедрам, задирая и без того короткую юбку:

- Это же гет! Голимый гет! Помнишь?? Мы же договаривались - раз уж яой, так все вместе! Я с Юффи, а ты можешь выбрать Руфуса... или Сефирота? Ну, в крайнем случае - Винсента!

Клауд остановился и наморщил лоб:

- А может, Зака? А разве Юффи не выходит за Руфуса?

- Можно и Зака, но он тоже умер. Поэтому советую остановиться на Руфусе, тот, по крайней мере, ещё ни разу не умирал. А остальные... не первой свежести. И не смей такого говорить о моей Юффи! - Тифа сбавила тон, - Когда она в десятый раз стырила у него ключи от подземного сейфохранилища, Руфус сказал, что ни в жизнь не пойдет под венец с такой прошмондовкой.

Клауд сел на постели и тяжело вздохнул:

- Тифа это всё… как-то неправильно. Скитаемся, живем странной бандой... этот свальный грех и всеобщий трах. Неужели мы не можем просто, как все люди: семья, дети...

- Неправильно?! А что с тобой может быть правильным?! Нет, ты скажи, Клауд! Пока этот цирк имени тебя существует, о семьях и детях можно забыть. Тебя же ни на минуту одного нельзя оставить! Везде тебе сефироты и прочие враги человечества мерещатся! На пляж с тобой ходит Аэрис, по магазинам Винсент, я сплю с тобой в одной кровати… но если ты, грязный извращенец, ещё раз запустишь свои лапы мне под юбку, будешь спать с Ред XIII!!

- Он теплее и пушистее… - рассеянно произнес Клауд.

Тифа громко зарычала и выбежала из комнаты.

Часть 5. За гранью

Где-то за гранью этого мира, в тех местах, где герои и прочие военные собираются и весело проводят время, обретая славу в анекдотах, за шахматным столиком сидели двое. Только вот вместо шахмат они почему-то оперировали картофелинами:

- Ты за белых или за красных?

- Я не знаю…

- За белых ты, - наметанным глазом определил Петька. - Вот смотри: тут Василий Иванович на коне и с шашкой, вот тут, сбоку, мы с Анкой на тачанке, а твоя ботва на том конце поля - определи свой род войск.

- Солджер Экстра, - сказал он гордо, но улыбка вышла грустной.

- Экстра? Как соль? Тогда точно - белый!

Сефирот сосредоточенно сдвинул тонкие брови и выстроил из картошки запутанную схему расположения вутайских окопов.

Постепенно бой становился все жарче:

- И тогда наша конница обходит их на левом фланге, и Чапай впереди! Белые только это увидели - и ну драпать за Урал! - кричал Петька, поправляя то и дело сползающую на глаза буденовку.

- Хрен тебе, а не драпать за Урал! Щаз я своей Масамуне твоего Чапая раскрою на десяток чапайчиков помельче.

- Только попробуй, белобрысая контра! Да у Чапаева шашка в два раза длиннее твоей!

- Зато твой Чапай в Урале потонул, а я Лайфстрим переплыл! И грёб только одной рукой!

- Была бы там Анка со своим верным пулеметом "максим", ты бы, гусь, и до середины Днепра не доплыл!

Они злобно уставились друг на друга. Но, прежде чем ссора переросла в серьезную потасовку, раздались фанфары победного марша. Сефирот достал из кармана плаща телефон и откинул крышку:

- Что? Она у тебя? - было слышно взволнованный звонкий голос его собеседника, но слов не разобрать. - Заманил к разрушенным лабораториям? Отлично, я сейчас буду!

Быстро захлопывая мобильник и вскакивая:

- Извини, Петька... повоюем в другой раз!

- Вызывают?

- Да, подзадержался я здесь. А там ещё незавершённые дела остались, старая месть и планы по раздуванию пожара мировой революции!

Взметнулись в воздух черные перья, Сефирот исчез с негромким вакуумным хлопком.

Петька покачал головой над таким выпендрёжем и пошел к Штирлицу за самогонкой.

Часть 6. Охота на живца

Когда прошла вторая годовщина празднования третьей безвременной кончины Сефирота, Тсенг попросил у Босса одно из его коллекционных ружей и отпуск, объяснив, что выбрал, наконец, себе хобби. Беря пример с руководства, он займется охотой, ведь это не только достойное времяпрепровождение для человека благородного происхождения, но также спорт и полезные прогулки на свежем воздухе. Руфус загадочно улыбнулся, но ружье и боеприпас выдал.

Ступив под сень таинственно сияющих во тьме деревьев, Тсенг успокаивал себя тем, что последнего монстра в этих лесах убил еще сам Сефирот, и по всем отчетам никакой биологической активности в этом секторе планеты не наблюдалось.

Но не успел он сделать и пары шагов, как из темноты метнулась красная тень и в мгновение ока шеф Турков оказался прикручен чем-то вроде проволоки к ближайшему дереву. Винс целился ему в лоб из его же двустволки и зловеще неулыбался.

Тсенг сглотнул и сказал:

- П-привет...

- Что тебе нужно в священном лесу?

- Да вот, поохотиться приехал…

- Здесь не водится ни зверья, ни птиц.

- Ну, этих... монстров пострелять…

- Единственный монстр здесь - я. Шинра приказал тебе избавиться от меня?

- Не мог же я заявить Руфусу, что поехал тебя навестить? Отвяжи меня! Вот и езди к старым боевым... товарищам, когда они тебя так встречают! - наконец вышел из себя Тсенг.

Винс подошел к дереву, оперся локтем о ствол в волнующей близости от пленника, пропустил меж пальцев длинную прядь черных волос, потянулся губами к самому уху напрягшегося Тсенга и тихо прошептал:

- Я тоже рад тебя видеть.

Часть 7. Пунктуация

Чернильная тьма постепенно отступает перед звуками и неясными шорохами, резкая боль вдруг пронзает бедро. Мучительный спазм в пересохшем горле. Трудно шевельнуть даже веками. На лоб ложится чья-то прохладная рука, и он понимает, что горит в жару.

- Елена? - чуть слышный шепот.

- С ней все будет в порядке. Она очнулась раньше тебя, да, и пострадала меньше, - отвечает незнакомый густой, глубокий, бархатно-завораживающий голос.

Внезапным взрывом возвращается память о том, что произошло в кратере, о проваленной миссии. Тсенг распахивает глаза и видит темный огонь во взоре склонившегося над ним человека, за спиной которого, как фантастическая декорация сияют во тьме стволы деревьев. Очень бледная кожа, ворох темных волос, пронзительный взгляд. Шеф турков вспоминает, где видел это лицо раньше - фотография в досье. Да, бывший турк, работает на Лавину... Винсент говорит ему что-то еще, но он снова проваливается в забытье и не понимает смысла слов, слыша только мягкие, спокойные интонации.

Очнувшись от нахлынувших воспоминаний, Тсенг прекратил бездумно взирать на пейзаж за окном, и вернулся к столу. На экране монитора мерцало недописанное письмо. Золотые буквы на кроваво-алом фоне. До сего дня он и не знал, что среди шаблонов официальной переписки есть настолько претенциозные варианты.

Дурацкий праздник. День всех влюбленных. Придуман бездомными игрушками и шоколадными фабрикантами. Пухлые амуры, пошлые сердечки, фальшивый пафос стихотворных признаний. Хмурое февральское утро. Сколько сердец сегодня разобьется напрасно, поверив предчувствию скорой весны и счастливой любви. Но… Только один день в году, чтобы набраться смелости и сказать, что любишь? Один день… один шанс… один…

Он вздохнул последний раз и решительно нажал на клавишу, вставляя запятую в стандартную пряничную фразу. Быстро, чтобы не успеть передумать, щелкнул на "отправить". Электронная валентинка полетела путешествовать по всемирной паутине, в призрачной надежде найти своего адресата. Внутри было всего три слова:

"Be my, Valentine!"