Упоительное господство

1. Цвяточки

Романтике в их отношениях почти не осталось места. Тем не менее, однажды, придя в офис, Руфус обнаруживает на своем столе со вкусом подобранный букет, и все что ему остается - только размышлять, кто бы это мог сделать.

Позже, когда Тсенг медленно скользит в нем, он, тяжело дыша, спрашивает, не посылал ли тот ему цветы. Турк только лукаво улыбается и сжимает его член, с удвоенной силой толкаясь в него:

- Сэр, прежде чем задавать подобные вопросы, вам стоит попрактиковаться в тактике ведения допросов.

2. Пот

После секса Тсенг непривычно расслаблен и кажется таким уязвимым. Руфус просто загипнотизирован этой мыслью. Ему кажется, что в комнате становится жарко, как будто посреди лета дали отопление. Его любовник так разгорячен, в лунном свете его влажная кожа мягко, притягательно сияет.

Обуреваемый желаниями, которые ему никак не удается обуздать, Руфус прижимается к нему, просовывая колено меж манящих бедер, и трется, скользя по гладкой коже, но его тут же отбрасывают обратно на кровать.

Он вздыхает, сдувая со лба растрепавшуюся челку, и уютно устраивается под боком у Тсенга. Потные тела липнут друг к другу, но их обоих это не волнует.

3. Пристально

Темные глаза спокойно встречают пристальный голубой взгляд, когда он отдает приказ. Руфус издевательски улыбается, глядя в ответ, но усмешка исчезает с его губ, и они открываются, роняя тихий стон.

Кончики пальцев дрожат, когда он наблюдает за Руфусом, стараясь не смотреть на его руку, медленно двигающуюся по подрагивающему члену. Руфус чувствует этот взгляд на своем лице, когда ласкает свои яйца, сжимая их в ладони, и смотрит на Тсенга с голодным блеском в голубых глазах.

Проклиная приказы, Тсенг стоит у дверей, глядя, как Руфус кончает с его именем на устах.

4. Язык

Не в силах сдерживаться дольше, Руфус, шипя и извиваясь, вытягивается на постели, кончая в упоительной агонии.

"Тсенг", - стонет он, комкая руками простыни в поисках опоры, в то время, как язык его любовника короткими сильными движениями трахает его пупок, посылая все новые волны упоительной дрожи, насквозь пронзающей все его тело.

К сожалению, это не совсем то, а, точнее, не там, где ему хотелось и Тсенг поплатится за ослушание. Руфус коварно усмехается и с его губ слетает стон, низкий и голодный. Да, он заплатит.

Снова, и снова, и снова.

5. Шрам

Конечно, в теории Руфус знал о шрамах немало, в частности то, что они очень чувствительны к прикосновениям. Но он не представлял себе насколько это правда, до тех пор, пока однажды не пробежался языком вокруг чуть выступающего шрама, украшавшего по воле случая плечо его турка.

Последовавшая бурная реакция заставила его вопросительно взглянуть на Тсенга, чтобы увидеть одобрительный кивок и продолжить. С вновь обретенным рвением он вычертил губами карту всех шрамов на теле любовника.

Следующим утром он поклялся начать свое образование заново.

6. Отдаваться

Это совершенно. Тихий послеобеденный час, в кои-то веки не назначено никаких встреч и работа, вроде как, вся сделана, а Тсенг стоит на коленях и так сладко ему отсасывает, что Руфусу стоит больших усилий сохранять равновесие. Он слышит полузадушенный стон и толкает бедра вперед, глядя, как его блестящий поршень, скользя, на всю длину исчезает в ловушке тсенговой глотки.

Руфус непрерывно вскидывает бедра, отдаваясь на всю катушку, и Тсенг принимает его так глубоко, как только может, пока он кончает, выстреливая свое семя прямиком в глотку своему турку.

7. Рука

Время позднее, Руфус который уж раз задерживается на работе и свет в его офисе не гаснет до самой утренней зари. Тсенг терпеливо ждет, когда он закончит, чтобы подогнать машину и увезти его прочь от тягот рабочей жизни. Они едут всего пять минут, и вдруг он чувствует руку, поглаживающую его промежность. Она проворно забирается к нему в штаны и дрочит. Тсенг упорно не отводит глаз от дороги, радуясь, что квартира Руфуса недалеко, но затем выдержка ему изменяет и тогда он паркуется и кончает одним движением.

А потом он смотрит на Руфуса и думает, что эту сволочную работу он ни на что не променяет.

8. Соглашение

Решение далось ему нелегко, но все, что теперь остается - молча сожалеть и горько вздыхать. Это его железное правило - никогда не трахаться на работе, и не имеет значения насколько сильно ему или его нанимателю этого хочется.

Но может быть… только может быть… он может чуточку поступиться принципами… Потому что, когда Руфус, во время заседания, зная, что турк не сводит с него глаз, посасывает чертову кофейную ложечку, просто невозможно не думать о том, как хорошо этот рот чувствовался бы на его члене.

9. Шоколад

О вкусах не спорят, но сам Руфус к шоколаду всегда был равнодушен. Не в последнюю очередь, из-за его ужасающей сверхспособности оставлять на одежде отвратительные пятна. Что ни говори, а белое должно оставаться белым.

Тсенг любил сладкое, особенно ему нравилось слизывать шоколадный мусс прямо с тела босса. Отведав его шоколадных поцелуев, Руфус согласился, что пристрастия можно и пересмотреть. Наслаждение, которым были перемазаны эти сладкие губы, хотелось неторопливо смаковать снова и снова.

10. Глубоко

Сбившееся дыхание, приглушенные всхлипы, чуть слышный шорох соприкасающихся тел. Лунные лучи, оставляя лицо Руфуса в тени, ярко освещают Тсенга, который трахает его, прижимая к стене. Жесткий поцелуй запечатывает жаждущие губы, заставляя проглотить громкий стон, разорвавший темноту, когда блуждающие руки нашли место поинтереснее стены.

В конце концов, они добираются до кровати, где Руфус опускается на колени и локти и турк входит в него одним мощным толчком. Низкий стон достигает ушей Тсенга когда он, слегка поменяв угол, проникает еще глубже, заполняя его собой и заставляя кончить с пронзительным вскриком, эхом проносящимся по комнате.

11. Трепет

Широкое лезвие ножа холодит кожу, легчайшее прикосновение бросает в дрожь, заставляя мозг разрываться между инстинктивным желанием отодвинуться и необходимостью сохранять спокойствие. Он слышит ровное, невозмутимое дыхание своего любовника, но повязка на глазах не дает ему увидеть чуть влажные от испарины светлые волосы, вспотевшее от напряжения тело.

Очередное движение ножа по бедру снова заставляет его дрожать и мучительно тянуться к Руфусу, но, получив сочный шлепок по заднице и вкрадчивый приказ не двигаться, он вынужден покориться.

12. Таять

Иногда Тсенгу кажется, что Руфус сделан из чистого пламени, если о чем-то подобном можно вести речь. Каждый звук, слетающий с его губ, полон такого огня, что запотевают окна в комнате. Стоит Тсенгу коснуться его хоть пальцем, жаркое крещендо стонов взмывает ввысь, изгибая его, закручивая и лаская изнутри, как он гладит его снаружи. Остается лишь удивляться, как он не тает, сгорая в этом костре. Каждая клеточка мозга Тсенга твердит, что это невозможно. Но ему некогда размышлять об этом пока он трахает Руфуса своими пальцами и помогает ему кончить с еще одним горячечным стоном.

13. Гладить

У Тсенга невероятно гладкая кожа. Руфус обнаружил это, кончиками пальцев выводя легкий бессмысленный узор на теле своего любовника, пока тот дремал. Самое нежное местечко - на ступнях, там, где изящный подъем стопы выгибается крутой аркой, и это говорит о многом, учитывая характер его работы. Ну, а о его натруженных ладонях, Руфус, конечно, и раньше догадывался.

Думая об этих руках, касавшихся его прошлой ночью, он не мог подавить дрожь, которая заставила Тсенга открыть глаза и понимающе усмехнуться. Руфус прижал его к кровати, вынуждая снова напомнить это чудесное ощущение.

14. Звон в ушах

Вскоре, Руфус стал замечать всякие пустяки. Вот, казалось бы, Тсенг широко известен своим непрошибаемым хладнокровием и неизменной подтянутостью в любой ситуации, даже в постели. Меньше всего Руфус ожидал от этого паиньки, что тот будет с наслаждением кусать его, ставя засосы, словно кот, метящий свою территорию.

Или, что его тяжелый на подъем турк способен с такой бешеной скоростью вбиваться в него бедрами, что аж в ушах звенит от наслаждения, стекающего по позвоночнику, и хочется, что есть сил, выгнуться ему навстречу, позволяя, блестящим от пота телам скользить друг по другу.

15. Кнопка

Они идут к лифту, друг за другом. Свет на шаг впереди тьмы. Белые начинают и выигрывают в шахматных законах их черно-белой жизни. Изящная рука нажимает кнопку, но та не успевает загореться, скрытая телом, внезапно прижатым к ней. Ожесточенный поцелуй, спина до боли вжатая в сталь нажимает все кнопки подряд, и они разом вспыхивают. Руки ослабляют мертвую хватку, оценив ущерб, причиненный одежде. Взаимопонимание приходит без слов. Теперь у них полно времени