Я в глазах твоих вижу солнце

Тебе нужна твоя мама, Кададжи? Ты снова и снова требуешь отдать её. Я лгу тебе, говоря, что мы потеряли её, что у меня её нет. Наверное, ты не веришь мне, раз возвращаешься, опять отыскивая очередное моё убежище. Если бы я только был абсолютно уверен в том, что это вернет Сефирота… только Сефирота… возможно я отдал бы её тебе. Но…несносное чудовище, ты делишься со мной своими планами, и я будто слышу, как его голос бросает тебе реплики, а ты их повторяешь. Ты тоже не знаешь конечной цели его пути. Смотришь на меня совершенно его глазами, но кто ты на самом деле? Его клон, его сын… его бледная тень? Ты так похож и одновременно не похож на того Сефирота, которого я хочу помнить.

Он был почти так же юн как ты, когда я увидел его в первый раз. Лабораторию Ходжо снова перевезли в основное здание корпорации в Мидгаре, и Сефирот приехал вместе с профессором, поселившись на научном этаже Шинра-билдинг. Там мы однажды и встретились. Мы оба были лишены сверстников, с детства привыкли к одиночеству в мире взрослых, но что-то вроде инстинкта подталкивало нас к общению. Чаще всего Сефирот пересказывал мне прочитанные книги или свои мечты, о том, как он станет непобедимым солдатом. Он был старше меня на пару лет, но казался намного взрослее, может быть потому, что его развитие непрерывно стимулировали. Когда ему исполнилось пятнадцать, Ходжо пришлось уступить давлению военного отдела, и Сефирота начали обучать, как будущего солджера. Мы виделись реже и реже, ему невероятно хотелось достигнуть вершин во всём, он тренировался, как одержимый. А потом наступил день, когда ему пришлось уехать.

- Я солдат, Руфус, - сказал он, - а солдаты любят только Родину.

Где он только набрался таких романтических идеалов? Может, в тех книжках, которые читал в редкие свободные минуты? Я тоже ходил в библиотеку профессора Ходжо. Но не читал. Я смотрел на Сефирота. А ты читал когда-нибудь книги? Где твоя Родина, Кададжи?

Не знаю, что он считал тогда своей родиной, может Шинру? Он воевал в Вутае, принося нам победу за победой. А я читал отчёты о военных операциях, как будто они могли приблизить меня к моему идеальному солдату. Папе нравилось видеть, что меня интересуют дела компании.

Почему-то я уверен, что у тебя отца нет, Кададжи. Счастливчик, ты не знаешь, что такое необходимость оправдывать чьи-то ожидания. Соответствовать запросам моего родителя было нелегко. Я занял пост в корпорации, занимался работой, которая меня мало интересовала. Время шло, Сефирот прославился в битвах, средства массовой информации, купленные Шинрой, наперебой называли его "героем войны". Иногда он возвращался в Мидгар по делам службы, и мы по-приятельски шли в какой-нибудь бар. Я видел, что война изменила его, как будто стерла книжные иллюзии, теперь он часто бывал замкнут и нелюдим. Всё чаще я чувствовал, что связывающие нас воспоминания юности тускнеют, мы всё больше отдалялись друг от друга.

Затем я не видел его, наверное, пару лет - был занят разъездами по делам корпорации. Она расширялась, мы открывали новые и новые реакторы, подписывали договора, покупали заводы и чуть ли не целые города. А потом война закончилась, и я послал ему приглашение отдохнуть на моей вилле в Коста-дель-Соль, но он предпочел поехать в отпуск в родной город. Сейчас я склонен считать Нибельхейм самым роковым местом в этой истории. Там когда-то нашли вашу дорогую мамочку, там родился Сефирот, там он узнал правду о своём происхождении и лишился всего человеческого, там родился этот отмороженный недосолджер Клауд и эта его… боевая подруга… да много чего ещё произошло в Нибельхейме. Не зря его все-таки спалили.

Ты сердишься, Кададжи? Пытаешься шантажировать меня жизнями моих людей? Но, видишь ли, я должен очень хорошо всё обдумать, прежде чем решить, как поступить с тем, что вы называете "мамой". Ты никогда не знал Сефирота. А я видел его второе пришествие и не думаю, что хочу видеть третье. Тогда мы были столь беспечны, что позволили ему вернуться незамеченным, отравить наш мир собой, как смертельным вирусом, и привести нас к катастрофе. Я понял это, только когда увидел залитые кровью коридоры Шинры, страшные следы мести, оставленные им на пути к кабинету моего отца. В ту ночь, став президентом, я впервые осознал, какое лихо мы выпустили на нашу бедную планету…

* * *

Он осторожно гладит мои руки, полускрытые белой тканью, отрывая меня от воспоминаний:

- Не беспокойся о геостигме, мы найдем маму, и она вылечит тебя, Руфус! Обязательно! Ты тоже наш брат, и Он призовет тебя в день Воссоединения.

Во мне тоже есть клетки Дженовы - их мифической матери. Отец решил, что сила, создающая ему непобедимых воинов, поможет укрепить слабое здоровье, которым я отличался в детстве. На заре проекта "Дженова" все верили, что эти клетки способны изменять нас лишь к лучшему. Я был рад иметь что-то общее с Сефиротом. Конечно, на мне не ставили экспериментов, но в лабораториях я был частым гостем. Там всегда было полно диковинных существ, а наука казалось мне всемогущим волшебством, о котором я читал в сказках. Самым удивительным созданием был, конечно, он. Иногда Сефирот рассказывал о результатах опытов, которым подвергали его тело, и мне казалось, что нет предела совершенствованию его возможностей. На меня самого клетки тоже действовали, но не так интенсивно. А сейчас, болезнь, поразившая планету, проявляется у меня сильнее, чем у остальных именно потому, что клеток Дженовы во мне больше и я давно с ними сжился.

Да, я похож на вас, но я всё ещё слишком человек в отличие от тебя, Кададжи. Твоя жизнь, вся на грани фола и забавы; твое поведение - то враждебность, то участие; твои мысли, прыгающие с одного на другое - загадка для меня. И я всё пытаюсь понять, чего ты добиваешься, играя со мной?

Он садится на пол рядом с моим креслом и кладет голову мне на колени, как ласковый маленький зверек. Смотрит на меня снизу вверх ясным прозрачно-зеленым взором. Глаза, как у Сефирота, но его взгляд никогда не был так мягок.

- Тебе понравилась кассета?

- А тебе понравилось сниматься в любительском видео?

Он хитро улыбается и тянется к пульту.

Тонкая фигурка мечется по экрану в боевом танце, из одежды - только катана.

Выпад, ещё один, он приближается к камере, рассекает воздух мечом и отбрасывает его, падая в далеко не братские объятия Язу.

Камера дрожит и слышно возглас досады.

- Снимал Лоз?

- Да, - быстрая улыбка, - …одной рукой.

Я прерывисто вздыхаю, наблюдая, как брат разворачивает его лицом к камере и, прильнув губами к шее, водит ладонями по нежной коже груди и живота, гладит широко разведенные округлые колени, как будто выставляя напоказ юную и гибкую роскошь тела. Две пары глаз Сефирота смотрят на меня в упор.

Напряжение волнами расходится по комнате.

- Хочешь меня? - спрашивает Кададжи, не отводя взгляда от экрана, где крупным планом видно как он, ещё больше выгибаясь навстречу зрителю, закидывает обе руки назад, на шею Язу, судорожно сжимая в кулаках пряди его длинных волос. От его тонкой усмешки по моей спине бегут мурашки.

Юный засранец и не догадывается, что наносит самый верный удар. Хочу ли я? Если бы я только мог отрешиться от всех чувств, которые вызывает у меня его тело, его взгляды, его улыбки и… ЕГО глаза! Я вижу в нём Сефирота, но вместе с тем - он проще, доступнее, ближе и желаннее… В этом мальчишке нет ни холода идеального сверхсущества, каким тот был в нашей юности, ни пугающего сумасшествия, настигшего его после первой смерти.

Он легко вскакивает с пола и направляется к двери. Не оборачиваясь, вскидывает ладонь в прощальном жесте:

- Я ещё позвоню тебе, Руфус!

Я слышу рёв мотоцикла и подхожу к окну, наконец-то срывая с себя ненавистное покрывало. Он скрывается в клубах дорожной пыли. Тебе придется продолжить свои бесполезные поиски, Кададжи. Как бы ни волновали мое тело воспоминания о Сефироте, разумом я твердо понимаю, что его возвращение не входит в мои планы нового мироустройства.

Многие думают, что я погиб, а корпорация рухнула вместе с Шинра-билдинг. А тем временем, через подставные фирмы, мы уже начали восстановление. Стройки, налаживание связи между городами, поиски источников энергии - на первых порах маховик экономики трудно заставить раскачиваться. Построить новую столицу на пустом месте легче, чем разгребать руины Мидгара. Жаль, но возродить производство Мако-энергии, видимо, не удастся. Я не хочу повторять старых ошибок, мы слишком виноваты в том, что произошло с нашим миром и должны хоть как-то исправить положение. Надо забыть о высоких технологиях, пока людям нечего есть.

Я не бескорыстен, конечно - мне нужна власть. Но именно суть этой власти отделяет меня от Сефирота. Он хочет править ужасом, кровью, местью и в итоге останется царить в пустоте. Я буду править деньгами и возможностями. Эта планета нужна мне со своими богатствами и населением, которое можно трудоустроить на моих предприятиях. Я как самый верхний кирпич в пирамиде - мне необходимо опираться на миллионы других кирпичей, чтобы оказаться на вершине. На вершине процветающего и благодарного мне за это мира. Поэтому - нет. Я говорю тебе "нет", Кададжи.

Я нажимаю "плэй", и экран телевизора снова оживает твоими стонами. Я смотрю и думаю, что мама будет мной недовольна, но уж я-то постараюсь отсрочить Воссоединение. По отдельности вы интереснее. Звони мне ещё, Кададжи. До встречи!