Купидон

Тсенг так и не приехал, и не позвонил, и не отвечал на звонки. Устав ждать в темноте, Руфус сам не заметил, как заснул, обнимая подушку. Но вскоре проснулся, почувствовав, как кто-то бесцеремонно уселся на него верхом.

- Где ты был, черт возьми? - раздраженно и хрипло спросонья спросил он. - Ты должен был вернуться еще к полудню!

Человек, вошедший без стука и без звука в спальню президента, ничего не ответил, только склонился ниже и Руфус почувствовал, как по шее скользят длинные пряди его волос, тут же, по обыкновению, бесцеремонно забиваясь в рот. А потом ему вдруг выкрутили за спину руки, и он понял, что не может вырваться из этого стального захвата. Он повернул голову, пытаясь разглядеть ночного визитера и кляня беспечность охраны, которая оставила его одного, зная, что их шеф вскоре подъедет... или, скорее, кляня себя за то, что так и не сказал Рено о том, что весь день не может дозвониться до Тсенга.

Винсент Валлентайн с безмятежным видом связывал его толстой бельевой веревкой.

- Ты…!!! - изумленно выдохнул Руфус.

- Я, - спокойно согласился Винсент, завязывая веревку красивым бантиком. - Знаешь, какой сегодня день?

- Четверг?.. - подумав, сказал Руфус.

- Сегодня День всех влюбленных, - почему-то обиделся Винсент, - и мои именины.

И тут до Руфуса дошел абсурд ситуации, слово "именины" он не слышал уже много лет. И он засмеялся. Он смеялся, пока у него не заболел живот.

- Зря смеешься, - сказал Винсент, расстегивая и отбрасывая в сторону плащ. - В этот день я навещаю одиноких людей и люблю их.

- В каком смысле…любишь? - поперхнулся смехом Руфус.

- В прямом, сейчас сниму с тебя штаны и начну любить.

- Погоди, погоди! - Руфус в панике пытался избавиться от веревок, но только и мог, что беспомощно ерзать по кровати, - я вовсе не одинок, у меня есть ну… друг… бойфренд…

- "Любовник", - подсказал ему Винсент. - Называй вещи своими именами. Ну и где же он?

- Он скоро приедет! Я даже ему подарок купил, вон, видишь, на тумбочке - пакетик ленточкой перевязанный? Там значок с вутайской пагодой, еще довоенный, теперь такие только у нумизматов на воллмаркет можно купить…я сам выбирал!

- Ты бы ему лучше ошейник новый купил… вдруг не вернется, - тихо ответил Валлентайн, и до Руфуса вдруг дошло:

- Что ты сделал с Тсенгом?! - спросил он, хмурясь. - Почему его телефон не отвечает?

- Потому что я его выключил и выбросил в реактор горы Нибель, - без улыбки ответил Винс, - терпеть не могу сотовые…

- Нибель…? - растерялся президент. Тсенг на один день уехал в Айсикл, на их базу неподалеку от Северного кратера. Как он мог оказаться в Нибельхейме?

Все это было очень странно. Шутить Винсент не умел. Раньше не умел, поправил себя Руфус. Он и прежде не любил упоминаний о Валлентайне, ведь шеф турков, вернувшись из Призрачного леса, ходил подозрительно задумчивый и на все расспросы о подробностях спасения от шинентай отвечал уклончиво и туманно. После крушения Омеги, окончательно похоронившей надежды заново отстроить Мидгар, ему пришлось выбирать новое место для столицы. Руфус иррациональным образом обвинял во всем этом Винсента, который, избавившись от гена Хаоса, казалось, помолодел, вернул здоровый цвет лица и выглядел теперь даже младше своих, и так бессмертных двадцати-с-чем-то-там-лет… и вообще изменился. Президент запрещал себе замечать взгляды, которые бросал на него Тсенг. Неужели поездка в Айсикл была только предлогом…? Неужели все это время они тайно встречались за его спиной?

- А его самого я привязал к дереву в лесу, возле реактора, - ровным тоном продолжал бывший турк. Руфуса так и подбросило:

- С ума сошел! Там же в горах до сих пор драконы кишмя кишат! - вопил он, с утроенными силами выдираясь из веревок. Чтобы удержать его Винсенту пришлось всем телом прижать его к постели. Он легонько провел языком по шее, чуть прикусил мочку и вкрадчиво прошептал прямо в ухо:

- Мы поставим ему на голову яблоко и сыграем в вольных стрелков. Победитель забирает Тсенга себе.

Руфус вспомнил, что с сумасшедшими спорить опасно, затих и искоса посмотрел в угол, где стояла его винтовка.

- Хорошая мысль, - покладисто сказал он, - развяжи меня.

- Нет, - безумно расхохотался Винсент, - сначала мы с тобой поиграем в скачки на чокобо! Только давай поживее, мне еще сегодня надо Клауда навестить.

И этот самозваный бог любви набросился на него, раздвигая коленом бедра, разорвал пижаму стальными когтями перчатки, и жадно целуя его спину, спускался все ниже…

- Не-е-ет! - отчаянно вопил Руфус, - не-е-е-т!!

Он отталкивал его и вырывался, и вдруг… проснулся опять в темноте своей спальни, в объятиях Тсенга, который с тревогой звал:

- Руфус! Руфус!! Это просто сон, успокойся, успокойся…

Президент разжал пальцы, которыми судорожно цеплялся за плечи начальника охраны, и навзничь упал на подушки, тяжело дыша и ощупывая потолок спальни бессмысленным взглядом. Тсенг что-то говорил ему, кажется, извинялся, но он слышал только интонации:

- Извини меня, пожалуйста, в Айсикле была метель, мы не смогли вылететь вовремя… потом решили уехать на вездеходе и вылетать с другой базы… и связь неожиданно пропала, я не мог до тебя дозвониться, а потом телефон разрядился… Руфус, посмотри, что я откопал в сугробе прямо у вертолетной стоянки… вот, - он протянул ему букет... бледно-голубых подснежников - единственных цветов, которые прямо в снегу росли на северном континенте.

Руфус взял его, некоторое время молча разглядывал почти прозрачные лепестки, и вдруг, не в силах ничего сказать, снова обнял Тсенга, и, сомкнув руки на его шее, уткнулся носом в цветы. Они пронзительно остро пахли подтаявшим снегом, сырым ветром и весной...