Кошка

В дверь звонили уже вторую минуту, а Ценг не мог оторвать ладоней от нагретых перил балкона. Огни ночного Мидгара под ногами казались догорающими углями некогда жаркого костра. От города поднимался жар, оседая мелкими каплями пота на висках.

Ветер пахнул гарью и жженой резиной. Ветер пахнул кадровыми перестановками, подставами и чередой естественных смертей в высших эшелонах корпорации "Шин-ра".

Прерывистый звонок сменился стуком в дверь. Ценг подумал, что скоро начнет скучать по бывшему шефу турков. При Верудо все было просто. Предсказуемо. Ясно. Были враги, которых следовало искоренять, и свои. И еще - предатели, которых находили, уличали и убивали.

После того, как Ценг убил Верудо, "свои" разделились на проверенных, достойных доверия, условно лояльных и расходный материал. Ценг не любил уравнения с большим количеством неизвестных. Не потому, что не умел их решать - просто это отнимало слишком много сил и времени. Ценг не любил интриги. Ценг не любил людей, которые втягивали его в интриги. Ценг не любил людей, которые пытались вышибить его дверь в половину второго ночи.

- Не спится, вутаец? - спросил Руфус, упираясь плечом в косяк. Новый почетный президент "Шин-Ра" умудрялся выглядеть естественно в любых условиях. Даже на лестничной клетке тридцать первого этажа небоскреба корпорации.

- Не спится, - сказал Ценг, отступая, чтобы пропустить гостя в комнату.

От Руфуса пахло медовой горечью виски. От Руфуса пахло плохо скрытой тревогой и неприятностями. Из-под его ног выскользнул черный комок, забившись под низкий диван.

Кошку Ценг подобрал четыре с половиной месяца тому назад. С тех пор Рено развлекал новичков рассказами о прижимистом шефе, который экономит на кошачьем корме и скармливает твари куски нерадивых турков.

- Здесь пусто, - сказал Руфус. Сел на диван и закинул ноги на журнальный стол, невзначай сбросив оттуда несколько вчерашних газет.

Ценг пожал плечами и запер дверь. Кресел в комнате не было, а кровать стояла в дальнем углу. Ценгу всегда казалось, что здесь удобно. Для дел у него был кабинет пятью этажами ниже. Для гостей у него была комната отдыха на двадцать четвертом. Ценг поставил на столик пепельницу и отошел к окну.

- Хайдеггер меня раздражает. Слишком много претензий для одного тупого солдафона. И Майлз. Он заходил сегодня. Просил собрать внеочередной совет. Это будет третий внеочередной совет на этой неделе. Ходжо снова что-то крутит у меня за спиной. Это правда, что он экспериментирует с клетками отца?

- Я занимаюсь Майлзом, - сказал Ценг. И Хайдеггером. И доктором. И всеми остальными. С архивами Верудо все стало очень просто. На кого-то следовало нажать. Кого-то следовало устранить. Ценг играл в шахматы со слабоумным компьютером. Ценг никогда не любил играть в шахматы.

- Ты занимаешься интригами у меня за спиной. Это гребаная традиция. Что у него было на меня? Я хочу знать, что у этого чертова коллаборациониста на меня было?

Ценгу не нравились традиции корпорации Шин-ра. Ценгу не нравилась болезненная нервозность нового почетного президента. И то, что Ценга ведет от горьковатого ячменного запаха, ему тоже очень не нравилось. Он пожал плечами и вышел на балкон. Руфус за его спиной пнул журнальный столик - так, что бронзовая пепельница слетела на пол. Кошка под диваном зашипела.

Будь Руфус турком, Ценг давно пустил бы его в расход.

Не будь у Ценга архивов Верудо, в расход пустили бы его самого.

Когда-то, давным-давно, ему рассказали сказку о глупом мальчишке, который решил, что умеет летать. Он выпросил у Матери Птиц перья и склеил их солнечным светом. Он летал целый день - выше деревьев, выше гор, выше самого неба. А потом день закончился, но глупый мальчишка, который решил, что умеет летать, не захотел спускаться. Солнечный свет растаял и перья разлетелись по небу, а высоко в горах до сих пор остались белые камни - кости зарвавшегося мальчишки.

Один глупый вутаец забыл, что не умеет летать, когда сбежал в Мидгар и подался в рекруты. Ценг смотрел на редкие огни, похожие на звезды, и думал, что летать оказалось совсем несложно. Просто, когда наступила ночь - горячий ветер дул слишком сильно. Мальчишка очень хотел опуститься на землю, но было темно, и он перепутал землю с небом.

- Эй... Ты что, серьезно заснул?

От тихого смеха - слишком близко, у самого уха - Ценг дернулся. Чужие руки слишком крепко держали за плечи. Это было неприятно - чувствовать подкатывающийся к горлу жаркий комок. Непривычную сухость во рту.

- Ты не сбежишь, вутаец. Только не ты. Ты останешься со мной до конца, слышишь?

- Да, - хрипло сказал Ценг. Чужие руки властно срывали с него рубашку. Сминали соски. С пьяной поспешностью сжимали член сквозь брюки.

- Ты меня ненавидишь. Лояльный ублюдок. Ты презираешь предателей. Ты убил Верудо, потому что он предавал моего отца. Вместе со мной. Ты не убил меня, потому что сам стал предателем. Ты скоро сдохнешь. Вместе со мной. Ни на шаг не отойдешь.

- Да, - сказал Ценг, вжимаясь в чужое тело. До хруста в суставах сжимая пальцы на перилах. До хруста в позвонках прогибаясь назад.

Чужие губы впивались в шею и плечи. Руфус не затыкался ни на мгновение. Он говорил о смерти, о том, что скоро все закончится, о том, что они обязательно выживут, о том, что со всеми ублюдками скоро покончат, о том, что никому нельзя доверять, о том, что все его предают, о том, что вутаец тоже скоро предаст, о том, что вутаец единственный, кому можно подставить спину...

В глазах двоились звезды. Под пальцами горел металл.

- У тебя есть, чем давить на Хайдеггера? - спросил Ценг, аккуратно усаживая Руфуса на диван. Сам он едва держался на ногах, а на рубашке не хватало пары пуговиц.

Растрепанный почетный президент корпорации "Шин-ра" передернул плечами и закурил.

- У тебя есть, что выпить?

- Я принесу.

Ценг открыл маленький лэптоп и переписал на диск всю необходимую информацию. Затем он достал из холодильника початую бутылку сингл-молта. Ее четыре месяца тому назад занес сюда Рено, вместе с отчетами, подозрениями, опасениями и кошачьим ковриком.

За спиной раздалось шипение и сдавленная ругань. Ценг обернулся. Руфус поднимался с пола, удивленно глядя, как глубокая царапина через всю ладонь наливается кровью. Кошка, которой Ценг так и не дал имени, потому что на Вутае всех кошек называли одинаково - Кошками, била хвостом по бокам.

- Недотрога, - сказал Руфус.

- Дрессировка, - сказал Ценг, отворачиваясь и закрывая холодильник. - Она не дается чужим.

Он поставил бутылку со стаканом на стол, присел рядом с кошкой и погладил ее за ухом.

- Убей ее, - сказал Руфус, наливая виски в стакан. Несколько капель крови упали на пол.

Ценг гладил кошку уже обеими руками под жестким испытующим взглядом. Ценг думал о том, что хорошо ее воспитал. Кошка устроилась у него на коленях и едва слышно заурчала.

Когда хрустнули шейные позвонки, и стало совсем тихо, Руфус залпом опустошил стакан. Ценг поднялся и отнес черный пушистый комок на коврик. Затем он ушел в ванную и долго мыл руки под ледяной водой. Достал бинт с антисептиком и вернулся в комнату.

- На диске досье на Хайдеггера. Если понадобится, этого хватит, - сказал он, глядя поверх чужого плеча.

* * *

Руфус ушел под утро. Ценг запер дверь, вышел на балкон и долго, до рези в глазах смотрел на исходящее рассветом небо. Он так и не прикоснулся к перилам. Сверкающие в холодных лучах, они казались слишком чистыми.