Снегопад

- Уверены, профессор? Вы же помните, что случилось в прошлый раз, когда… - бармен заткнулся, поймав на себе взгляд второго человека, которого боялся весь Нибельхейм, и который сейчас оценивал эстетичность скрещивания бармена с чокобо. А учитывая степень влияния этого человека в ШинРе, страх проснуться однажды с ногами чокобо не был таким уж необоснованным.

- Я тебя не просил углубляться в воспоминания, - отрезал Ходжо, показывая на бутылку водки. - Налей и убирайся с глаз моих.

Бутылка полетела ему в голову, но к удивлению профессора, столкновения не произошло - чья-то рука легко поймала "снаряд", заставив Ходжо мысленно застонать.

- Какими судьбами, Валентайн? Вам разве не нужно убивать невинных? - прорычал он, не подняв глаз от стойки, даже когда высокий мужчина сел рядом.

- А Вам не нужно создавать очередного мутанта? - последовал холодный ответ. - Вас ищет профессор Гаст, Ходжо.

- Профессор Ходжо, Турк, - процедил он, поворачиваясь наконец к собственному телохранителю. Хотя из-за невероятного высокомерия м-ра Винсента Валентайна порой сложно было сказать, кто из них был работодателем. - И с каких пор Вы стали собачкой Гаста?

Взгляд красно-карих глаз - почти что цвета засохшей крови - встретился со взглядом профессора, и тот увидел слабую искорку гнева в глубине.

- Меня попросила Лукреция.

Ходжо не мог не засмеяться.

- Лукреция, Лукреция, Лукреция. Как оригинально! Скажите, если бы Лукреция попросила Вас спрыгнуть со скалы, Вы бы послушались?

Винсент внимательно посмотрел на него

- Вы пьяны, не так ли?

Ответ на вопрос Ходжо опустил как очевидный. Хотя, если Валентайн это отметил, факт был выдающийся. Винсента тоже считали выдающимся - все, кроме Ходжо, знающего, что Турк был всего лишь хладнокровным убийцей с прекрасной внешностью. Так что он продолжил.

- Хотя если подумать… если бы я приказал прыгнуть, чтобы спасти ее, что бы Вы сделали?

Выражение лица Винсента не изменилось.

- Вы и правда пьяны, Ходжо.

Сноб. Полнейший сноб. Что удивительного в том, что профессор вышел из себя, видя настолько нескрываемое превосходство? Он схватил воротник фирменного синего пиджака и заорал:

- Профессор! Профессор Ходжо, чертов мокрушник! И ты будешь обращаться ко мне как полагается, иначе я отправлю тебя назад в Мидгар работать простым охранником!

Бармен и посетители тихонько расползлись подальше, и вокруг пары за стойкой образовалось свободное место. Подобная ссора происходила не в первый и не в последний раз. Все знали, что это было лишь вопросом времени - когда закончится наконец кажущееся бесконечным терпение Валентайна, и Турк покажет, почему именно он - человек, которого в этом городе боятся больше всего.

Но этот день, похоже, еще не настал, потому что Винсент спокойно освободился от хватки Ходжо и сказал:

- Профессор Гаст ждет.

Шел снег.

И это было плохо, потому что пальто он оставил в лаборатории, а тонкая рубашка не защищала от ледяного ветра.

После десятого чиха он поймал на себе острый взгляд Валентайна:

- Вы замерзли, Ходжо?

Было слишком холодно для горьких замечаний по поводу неуважительного тона Турка и его неспособности говорить что-либо, помимо очевиднейших вещей. В миллионный раз за неделю спрашивая себя, что такого восхитительного находят в Винсенте, профессор сухо спросил:

- А как Вы думаете, Валентайн?

Говоря это, он смотрел под ноги, поэтому и не смог защититься, когда пиджак Турка, который он невежливо хватал несколькими минутами ранее, опустился ему на плечи, даря тепла больше, чем от простой ткани.

Винсент не побеспокоился объяснить что-либо. Да Ходжо и не нуждался в объяснениях - Турк делал это не из добрых чувств. Винсент вообще их не испытывал ни к кому, кроме своей драгоценной Лукреции, все остальное было лишь обязанностями. Заботиться о Ходжо, вытаскивать его из бара прежде, чем он напьется в зюзю, провожать домой … это было работой, как будто Ходжо был собачкой, за которой Винсент присматривал. Забавно… Все это время он относился к Турку как к псу, послушному ШинРе и ее капризам… А теперь вот о нем заботились, как о псе. Какая-то часть его ужасно жалела себя, но профессор Ходжо не был плаксой. Так что он рассмеялся, хоть это и не было очень смешно.

- Над чем смеетесь?

Он посмотрел на подозрительно косящегося Винсента и опять засмеялся. Ярость сделала красно-карие глаза алыми. Разве Турку не полагалось контролировать эмоции? Хотя без фирменного пиджака он не был похож на Турка, да и вообще выглядел не столь внушительно. Странно, что так много зависело от одежды, но сейчас Винсент выглядел как обычный мужчина… с зашкаливающей сексуальностью. Если бы Ходжо ненавидел его не так сильно…

- Знаете, Валентайн, без пиджака Вы выглядите совсем не так впечатляюще, - слегка улыбнулся профессор. - Похоже, с помощью одежды можно и обычного человека превратить в монстра…

Ответа не последовало. Может, потому, что они приближались к зданию ШинРа, и пора было начинать притворяться, что они не замечают друг друга - как и всегда?

Только вот для Ходжо это было невозможно. Смесь ненависти и восхищения связывала его, он хотел быть рядом каждую секунду, ловить каждый взгляд, каждое выражение. Винсент держал все в себе, и он хотел увидеть - хотя бы однажды - все эмоции, что Турк прятал, все желания и страхи. Возможно, поэтому он терпел надменность и до сих пор не заплатил кому-нибудь, чтобы Валентайна убили.

Эти глаза - такие холодные и пустые. Как снег, падавший вокруг. Ничего, кроме льда. Ходжо с удовольствием заметил, что Винсенту стало некомфортно из-за внезапной смены отношения. А может быть он, как и все остальные, просто верил в безумие Ходжо. Верить было несложно - он и сам это знал. Лучше быть сумасшедшим, чем не иметь ничего, кроме своей нормальности. Так хотя бы можно менять вещи под себя… и людей тоже, если возникнет такая необходимость. Пока ее не было… или у него не было на это сил… но они появятся, когда он расправится с Гастом. И тогда все изменится.

- Вы раньше целовались, Валентайн?

Снег падал на черные как вороново крыло волосы, пытаясь сделать их белыми. Серебряными.

Винсент слегка скривил губы и повернулся, чтобы уйти. Ходжо пришлось пробежаться, чтобы догнать его, но ему было все равно. Он споткнулся и упал на идущего рядом.

- Да ладно Вам, Валентайн. Что в этом вопросе сложного? Вы так красивы… девушки вокруг Вас так и вьются, ммм? Да и эти дела с Лукрецией… Вы ее целовали? Ммм?

Он, конечно же, знал ответ. Они работали в одной лаборатории, и ему было трудно не услышать, когда она хихикала вместе с другими ассистентами, что Винсент до сих пор не поцеловал ее, говоря, что это будет нечто особенное. Его первый раз, который он хотел сделать особенным для них обоих. Какое ханжество, какая трата времени!

Он знал ответы на все вопросы, но это не мешало ему задавать их.

Ему нравилось смотреть, как люди нервничают.

- Не Ваше дело.

Они прошли ворота, и уже были слышны голоса из особняка. Виден мягкий свет и силуэты людей в окнах. Но часть его хотела остаться здесь, на холоде.

Он вспомнил детство. Первый снег. Как он выскочил на улицу, хотя мать звала его обратно, и как позволил холоду укрыть его своим одеялом. Больше ему никогда такого не позволяли - мать считала его хрупким созданием и держала взаперти, с одними только книгами - а теперь, в Нибельхейме, падающий снег пробудил в нем эти воспоминания. Снег… такой холодный, такой прекрасный.

И нежный.

Это он тоже запомнил. Как схватил Винсента за воротник белой рубашки, притягивая его к себе и прижимаясь к губам. Как мороз растаял в мягком тепле кожи Валентайна, и как холодные алые глаза зажглись праведным гневом.

Винсент оттолкнул его слишком быстро… недостаточно быстро. Хватило и секунды. Полсекунды. Момента, который закончился, но оставил след в каждом из них.

- Зачем так грубо, - жестоко улыбнулся он, когда Винсент практически влетел в особняк, бросив Ходжо, синий пиджак и свой первый раз. - Это совсем не нужно. Особенно после того, что случилось, Валентайн.

А еще он помнил вкус клубники. Неспелой, скорее кислой, чем сладкой, но все же… были вещи, которые невозможно было скрывать.