Salute the president

Клауд вернулся в свою комнату и закрыл дверь. Надо было быстро решать, что делать дальше… в дверь уже стучали, громко и нетерпеливо. Страйф замер - сесть на кровать было бы слишком прямолинейно? Вряд ли, учитывая, что кто бы ни стоял за дверью, через час его здесь уже не будет. Сесть на пол… или это слишком пассивно? Устроиться посреди комнаты? Держать ли что-нибудь в руках? Или спрятаться в углу и надеяться, что его не заметят? Лечь на кровать?

А может, открыть дверь?

Проблема решилась сама собой, когда посетитель повернул ручку и просто вошел, плотно закрыв за собой дверь.

Клауд уставился на мужчину.

- Я был уверен, что ты умер, - медленно произнес он.

Руфус ответил ему спокойным взглядом и приподнял бровь.

- Слухи о моей смерти были сильно преувеличены, - ответил он, и начал раздеваться.

- О, - только и смог сказать Клауд. Подумав, он отказался от всех пришедших в голову реплик об очевидно цветущем виде Шинры, и просто сел на кровать.- Ты совсем не изменился.

Руфус покачал головой и лениво улыбнулся.

- Девочка-Древняя раскладывает пасьянсы в библиотеке. Сефирот тоже жив… опять, следует добавить. Не понимаю, почему мое состояние так тебя шокирует, - он склонил голову, обдумывая что-то. - А ты выглядишь иначе, Страйф. Хотя, возможно, дело в одежде.

- Сефирот снаружи?

- Возможно, - Руфус прислонил свою винтовку к стене так, чтобы до нее легко было дотянуться, и занялся расстегиванием пуговиц на пиджаке. - Но тебе не следует сейчас думать о нем, - добавил он. - Мне это не доставит удовольствия. А ты ведь здесь для этого, не так ли?

Клауд не мог заставить себя подняться и помочь посетителю раздеться, не говоря уж об ответе. Он уставился на покрывало, вычерчивая пальцем круги.

- Почему ты пришел первым?

Руфус довольно умело расправился с первым рядом застежек своего белого пиджака, но застрял на четырнадцатой пуговице второго, и потому не ответил. Судя по всему, одежда не слишком подходила для спальни. Когда Клауд повторил вопрос, Шинра поднял на него глаза.

- Я заплатил этому предприимчивому ублюдку больше 50000 гил за право быть первым. Знаешь, какой сейчас невыгодный курс гила к манни?

- Ты ему заплатил?! - Клауд не знал, быть ему в шоке или… в шоке.

- За возможность сделать это первым? Конечно. Люблю неиспорченные территории.

- Не в этом дело, я просто… как… кто еще придет?

- Вопросы, вопросы, - Руфус был уже на семнадцатой пуговице, и выходил на финишную прямую.- У нас не так много времени, и я не хочу тратить его на обсуждение вещей, которые скоро и так выяснятся. Слезай с кровати и иди сюда. Я хочу посмотреть, как ты раздеваешься.

Страйф встал и осторожно подошел ближе. Сефирот приказал доставить удовольствие любому, кого он пришлет, но инстинкт требовал быть настороже. Клауд неуверенно взялся за застежки своего плаща и спросил, встретив взгляд Руфуса:

- Как ты хочешь, чтобы я… ну, начал?

- С плаща. Сверху вниз. Можешь не танцевать, - Руфус прошел к кровати. Он все еще был полностью одет, если не считать расстегнутого пиджака и рубашки. Поскольку блондин никак не мог собраться с силами, Шинра вздохнул:

- Что?

- Странно, - Клауд уронил плащ на пол и начал стаскивать майку через голову, быстро говоря, пока Руфус не видел его лица. - Ты не тот, кто… кого я знаю. Я не знаю, как о тебе думать. Сефирот просто сказал, что пришлет разных людей, и я… мне надо будет доставить им удовольствие. А я не знаю, что тебе нравится, - майка последовала за плащом, и он взялся за браслеты на руках.

- Ремень, когда закончишь с оружием, - ответил Руфус. - Можешь думать обо мне как хочешь. Мы знаем друг друга достаточно, чтобы ты считал себя вправе уничтожать моих солдат и пытаться убить меня. Кроме того, я скажу тебе, что делать, так что особого умственного напряжения от тебя не потребуется.

Клауд не придумал в ответ ничего, на что Президент бы не обиделся, и просто кинул браслеты в кучу с остальной одеждой, а потом стянул перчатки. Руфус больше ничего не говорил, только оценивающе хмыкал, пока Страйф избавлялся от последних предметов одежды. Наконец с раздеванием было покончено, развалившийся на кровати Руфус перестал рыться на прикроватном столике и сел.

- Очень мило. Всегда хотел знать, какие у тебя шрамы. А теперь повернись - медленно, пожалуйста. Возьми свой ремень, подойди сюда и раздень меня.

Клауд уже готов был спросить, не называть ли Руфуса "хозяином", но, поразмыслив, решил воздержаться - взгляд Шинры заставлял сомневаться в ответе.

- Я всегда думал, что ты предпочитаешь делать это в одежде, - не мог он не сказать, стягивая правый ботинок, затем левый. Страйф помедлил, прежде чем взяться за пояс брюк, но в конце концов стянул их и отбросил.

- Не хочу испачкать пиджак, - прямо сказал Руфус. На губах его появилась легкая улыбка, острая как серп, когда он мимолетно провел рукой по щеке именинника. - Ты понятия не имеешь, что я люблю, Клауд.

- Но ты мне скажешь, - это был не вопрос, а утверждение. Клауд вздрогнул, когда Руфус небрежно отшвырнул свое белье.

- Конечно, - Шинра оценивающе потянул ремень. - Ложись на спину. Раздвинь ноги. Руки заведи за голову. Надо было взять наручники, но Рено такой жадина.

Кожа холодила запястья и плохо поддавалась, пока Руфус закручивал и завязывал ремень на спинке. Клауд подтянулся на руках, пытаясь уменьшить напряжение, но партнер снова прижал его к кровати.

- Нет, нет. Просто делай, что я скажу. - Шинра устроился между ног Клауда, выдавливая из найденного на столике тюбика смазку. Когда он склонился над Страйфом, тот подумал, что глаза у Президента очень голубые, как безмятежное летнее небо, залитое ярким солнечным светом.

Руфус не двигался почти минуту, и было похоже, что его мысли где-то далеко.

- Крыша, - наконец сказал он. - Крыша. Ветер в моих волосах, снижающийся вертолет. Выражение твоего лица. Твой взгляд.

- Что? - спросил Клауд, и это разрушило заклинание.

Руфус тряхнул головой и прижался губами к впадинке на шее Клауда.

- Создаю настроение, Страйф. А теперь, времени у меня почти не осталось, и это меня очень расстраивает. Так что пропустим то, чем я действительно хотел бы заняться, и попытаемся извлечь максимум удовольствия из всего остального. Или, вернее, - добавил он со слегка злодейской улыбкой, - я попытаюсь…

Не церемонясь больше, он отодвинулся, прижал правую ногу Клауда к груди, левую закинул себе на плечо, и вошел двумя резкими толчками. Клауд вскрикнул - ему показалось, что он сейчас истечет кровью до смерти прямо на член Руфуса Шинры. На того, впрочем, это не произвело впечатления.

- Можешь кричать, - покровительственно сказал он. - Я же говорил, что люблю быть первым. А у тебя, как я вижу, был долгий перерыв.

- Пошел нахрен, - выдохнул Клауд. Он зажмурился, пытаясь сдержать слезы. Стоил ли этого Сефирот? Наверное, но что хорошего, если он будет не в состоянии даже думать об этом - боже, его ждали еще 23 человека, что насчет них?

- Предложение рассмотрено и отклонено, - ответил Руфус, засмеявшись, и Клауд мог поклясться, что этот смех отдается в каждой клеточке его тела. Он отвернулся, когда Шинра склонился над ним.

- Знаешь, что ты чувствуешь сейчас? - мурлыкнул Руфус ему на ухо. - Я скажу тебе. Ты разгорячен, но не слишком. Это ничего, скоро я заставлю твою кровь течь быстрее. Ты очень… - он подчеркивал каждое слово легким движением бедер, - очень, очень тесный. Я чувствую, как ты сжимаешь меня. Я представлял это по-другому.

Клауд сжал губы, чтобы не стонать, но когда Шинра снова качнул бедрами, на сей раз под другим углом, дыхание его сбилось.

Руфусу это понравилось.

- Верно. Может быть по-разному, да? Боль… - он вышел почти полностью, задержался на несколько мучительных секунд, и ворвался обратно, получив сдавленный всхлип боли, - или удовольствие, - и снова то странное движение, дающее совершенно иные ощущения. Медленно распространяющееся удовольствие, неумолимое, как круги на воде.

- Ты слишком много болтаешь, - наконец смог выдавить Клауд.

- А ты слишком тихий, - ответил Руфус. - Я мог бы заставить тебя кричать, если бы захотел. Тебе просто нравиться быть тихим, потому что это дает тебе иллюзию контроля, верно? И ты пытаешься заставить меня кончить быстрее.

Без всякой связи со сказанным, он закинул вторую ногу Страйфа на свое плечо и начал двигаться - не глубоко, но ужасно быстро, и эти движения заставили Клауда закусить губу. Было больно, а Руфус шестым чувством угадывал, как менять скорость и силу, чтобы юноша не знал, к чему готовиться. Он замедлял темп, совершая несколько глубоких движений, выходил почти полностью, прежде чем скользнуть обратно, а потом вдруг делал серию мелких, жестких толчков. И снова по-другому, глубже, сильнее, мягче, мельче. Ожидание было хуже, чем сами действия.

- Тебе стало теплее, - мягко и настойчиво сказал Руфус. Их лица почти соприкасались. - Ты весь горишь. Пот начинает выступать у тебя под коленями и на затылке. Сейчас у тебя за ухом бежит капелька, - Президент подался вперед, и быстро слизнул каплю, а потом скользнул языком по щеке Клауда. Придвинувшись еще ближе, он провел большим пальцем по зажмуренным глазам Страйфа. - И глаза у тебя мокрые. А от слез ресницы слипаются. У тебя и вправду невероятно длинные ресницы. Неудивительно, что ты сошел за девочку. Я об этом много слышал.

- От кого?

Руфус засмеялся.

- Неважно. Сейчас, наверное, больше боли, чем наслаждения, да? Я совсем о тебе не думаю. Но скоро мы это исправим.

Клауд промолчал. Было действительно больно, живот сводило судорогой. А его первый посетитель наслаждался собой, и прошел всего-то час, даже меньше.

Шинра продолжал говорить, слова лились спокойным непрерывным потоком, перетекая от замечаний о теле Клауда к фантазиям самого Руфуса. Фантазии эти были слишком разнообразны, чтобы понять - рождались ли прямо здесь, или тщательно обдумывались ранее. Вот кто-то отсасывает у Президента, спрятавшись под его рабочим столом, а вот его имеют прямо посреди еженедельного брифинга, среди разлетающихся листов с биржевыми сводками. Эти фантазии звучали довольно стандартно, но постепенно Руфус углублялся в поражающую продуманностью деталей сцену в стеклянном лифте, где-то между 48-м и 21-м этажами, в которой явно было много личного.

Большинство фантазий были в лучшем случае слегка садистскими, а в худшем - действительно пугающими. В них идеи, почерпнутые из порнографии, переплетались с реальной жизнью. Руфус, связанный, лежит лицом вниз на узкой койке, колючее одеяло царапает щеку; вокруг - огромные дилдо, кольца, зажимы, кляпы, ремни, чтобы удерживать руки и не позволять прикасаться к себе - настоящая сокровищница вещей, делающих секс интереснее. Он наблюдает, просто смотрит, как Турки занимаются Клаудом, а сам подходит последним, чтобы услышать стоны, и увидеть, как Страйф отворачивается, весь в липкой влаге. Руфусу это нравится, несмотря на любовь быть первым.

- Как бы ты отреагировал на них? На всех сразу? - спросил Шинра. - Кого с какой стороны предпочел? Возможно, я бы позволил выбрать. Хотя, еще интереснее было бы завязать тебе глаза и заставить угадывать. Иногда это бывает очень сложно. Ты никогда не думал о нас и о том, почему твоя мать никогда не говорила тебе об отце? Почему она поселилась так далеко от Мидгара?

- Что?! - Клауд оттолкнул Руфуса так далеко, как только мог. Дюйма на два. - Я не… Что ты имеешь в виду?… Прекрати!!!

- Я ничего не имею в виду, - сказал тот, отстраняясь. Он тряхнул головой и позволил прядям вернуться на место. - Это всего лишь констатация факта. Простое наблюдение. Открой глаза и посмотри на меня.

- Нет, - буркнул Клауд, но глаза все-таки открыл.

- Нет, - Руфус покатал слово во рту, пробуя на вкус. - Мне это нравится. Смотри на меня. Все так просто. Твои глаза, мои глаза. Твоя кожа, моя кожа. Твои волосы, мои волосы, - он убрал влажные от пота пряди со лба Клауда и пропустил их сквозь пальцы, а потом снова тряхнул головой. - Наши движения. Твои губы… - поцелуй, такой нежный, что не верилось, что это был Шинра. - …мои губы.

А потом, еще мягче, рот Руфуса, его губы и язык - ужасающая нежность, отыскивающая путь в него. - Твой отец. Мой отец. Заставляет задуматься?

Дыхание замерло в груди, он не знал, что и думать. Руфус играл в психологические игры почти так же хорошо, как Сефирот. Одна рука на щеке, вторая пробирается между ними, чтобы наконец найти член Клауда.

Руфус размазал по головке первую выступившую каплю, слизнул влагу со своих пальцев. Медленно скользнул ниже, сжав яички Клауда в ладони. Страйф выдохнул и двинул бедрами, вжимаясь в Шинру. Он едва мог сдержать дрожь, когда Руфус, продолжая двигаться в нем, прижал пальцами кожу за мошонкой.

- Больше всего мне нравится нерешительность, - нежно, слишком нежно мурлыкнул Президент ему на ухо. - Понимаешь? Она лучше, чем отрицание или сопротивление, потому что неуловима. Нерешительность - знак того, что ты побеждаешь, она заставляет тебя корчиться, не контролируя себя, а это тебе так идет.

- Что ты… - прошептал Клауд, пытаясь собраться с мыслями, помня о главной цели этой ночи. - Что, что ты хочешь, чтобы я сделал? Уд-довлетворил тебя? - он ненавидел себя за это заикание.

- Хочу, чтобы ты говорил "нет", - тихо и искренне сказал Руфус. - Но вместе с этим, говори "пожалуйста". Я не хочу отрицания, просто покажи, как ты мучаешься. Все в порядке, кроме меня этого никто не увидит. Мы почти закончили.

- Заткнись, - прошептал Страйф… или подумал, что прошептал, потому что Президент продолжал улыбаться. - Нет. Пожалуйста? Нет, прошу тебя. Пожалуйста, не надо. Умоляю, Руфус, нет, нет.

- Даааа… - выдохнул Руфус. Он снова говорил, акцентируя слова движениями бедер. - Да, вот так. Ты не хочешь меня, и в то же время не можешь противиться, так? Ты умоляешь. Ты просто не можешь остановиться.

- Пожалуйста, нет, нет, прошу, - из-за того, что ноги его были на плечах у Руфуса, он почти не мог двигаться, но все же пытался приподнять бедра еще выше, даже понимая, что тянется скорее к партнеру, а не от него.

Левой рукой Руфус безостановочно гладил грудь Клауда, соски, шею, а правой ласкал его член, сжимая, поглаживая - без четкого ритма, но блондину и этого хватало.

- Боже, как бы я хотел, чтобы у нас было больше времени, - сказал Руфус, даже не задыхаясь. Он говорил сам с собой, отрывисто, неистово. - Я бы вылизывал тебя, кусал, целовал, ласкал, пока ты бы не начал умолять остановиться, но я бы не смог, я бы продолжал до тех пор, пока не изучил каждую частичку тебя. А потом я бы заставил тебя ласкать меня, и ты бы узнал мое тело лучше, чем кто-либо… другой…

- Нет. Пожалуйста. Нет. Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста… - от удовольствия у Клауда кружилась голова, он тонул в нем, его захлестнуло наслаждение, возобладавшее над болью. Оно по-прежнему было как круги на воде, начинаясь в одной точке и растекаясь по всему телу, в нем и вне его, и Руфус был над ним, в нем и вокруг него…

Удовольствие распространилось так быстро, что это показалось несправедливым, и все что оставалось - умолять, уже не отрицая, но Шинре было все равно. А его близость для кончившего себе на грудь Клауда ничего не значила. Оргазм Руфуса секундой позже Страйф почти не запомнил.

Руфус лежал на нем, тяжело дыша в шею. Дыхание было влажным и теплым… самое близкое к нежности из того, что он мог надеяться получить. Клауд повернул голову, чтобы видеть часы на стене. Большая стрелка отдыхала на десятке.

- Оно того стоило? - спросил он, и Шинра взглянул на него.

- Да, - сказал он. - О да, - смех щекотал шею, и Клауд задрожал.

Руфус лениво притянул его к себе. Поцелуи были мягкими, не такими, как вначале. Огонек в глазах исчез, он насытился - физически, даже если Клауд и не знал о ментальной разрядке. У Сефирота и Руфуса было гораздо больше общего, чем они думали - одна маска сдерживающегося невротика.

Большая стрелка переползла на 11. Шинра скатился с Клауда и начал одеваться. Без лишних слов, подумал тот, продолжая следить за стрелкой.

Руфус еще раз склонился над кроватью. Поцеловал Страйфа трижды - в уголки рта и в губы, куснул нижнюю губу и выпрямился. Взгляд из-под полуопущенных век:

- Увидимся, Клауд.

Тот дернулся.

- Не хочешь меня развязать?

Руфус задержался в дверях.

- Об этой фантазии я тебе не рассказывал, да? - спросил он, улыбнувшись, и исчез прежде, чем часы начали бить, а Клауд начал материться.