Жизнь без обратной стороны

Новогодний маскарад в столице Империи, как всегда, поражал воображение. Аркадийская знать изощрялась, пытаясь перещеголять друг друга роскошью и изысканностью костюмов на балу в императорском дворце, публика пожиже разбредалась по частным приемам, а те, у кого не хватало денег или влияния, праздновали прямо на улицах. Единственный день в году, когда Аркадис наполняли в буквальном смысле маски - не привычные безликие шлемы сотрудников Департамента, не холеные, ничего не выражающие лица сильных мира сего, а яркие, веселые маски, сделанные из папье-маше или из тонкой дорогостоящей кожи, украшенные деревянными бусинами или бриллиантами, отделанные петушиными или павлиньими перьями - маски правили бал. Маскам позволено то, что не дано их хозяевам, они могут смеяться и плакать, не боясь потерять лицо. Под маской наследник благородного дома может украсть поцелуй юной цветочницы, а простой солдат - танцевать с герцогиней.

Маски уравнивают всех.

Ноа Габрант тоже думал так, во всяком случае, он был благодарен нелепому наряду, который приволок для друга Форис Зект. Простая серебристая полумаска сочеталась с головным убором, изображающим морду матерого волка, плечи украшали когтистые лапы, а сама шкура была такой огромной, что кончик хвоста болтался ниже колен. При желании Габрант вообще мог завернуться в шкуру целиком, чем видимо и руководствовался Зект, предложивший больше ничего не надевать.

Вообще. Габрант поблагодарил, сослался на то, что бездыханные тела дам, соблазнившихся его наготой, явно не входят в программу вечера, и натянул привычные черные штаны и колет. Но шкуру все-таки надел - явиться на императорский бал без маскарадного костюма было невозможно, даже если твоя работа - всего лишь следить за порядком и вежливо выпроваживать проветриться захмелевших отпрысков Высоких Домов Аркадии.

В очередной раз проходя по террасе, выходившей во внутренний двор, он услышал сдавленный вздох:

- Ооо, посмотри, шери, какой дикарь! Я боюсь, он оглушит меня дубиной и утащит в свою берлогу!

- ...чтобы грязно надругаться, - мечтательно закончил второй мелодичный голосок. - Не помнишь, в программе еще остались белые танцы?

- Я бы с ним потанцевала, - плотоядно добавила третья девушка, и Габрант поспешил завернуть за угол, благодаря маску и грустную волчью морду - по крайней мере, никто не видел, насколько он смущен. Все-таки Форис подложил ему свинью - Ноа сомневался, что вызвал бы больший фурор, будь он даже голым.

Добравшись до уединенного алькова, он уткнулся лбом в холодный мрамор колонны, пытаясь унять сбившееся дыхание. Сейчас. Сейчас, еще немного, и опять возвращаться в этот круговорот ярких красок, кружить среди гостей, будто волк, выискивающий добычу.

Он вздрогнул - ощущение, что за ним кто-то стоит, пришло непростительно поздно, вместе с холодом кинжала у горла.

Ноа медленно, не делая резких движений, положил ладони на стену перед собой.

"Угадать бы, сколько их, - думал он, покорно опуская голову, - если один или двое, можно было бы попробовать. Если у второго нет пистолета".

- Хорошо, - прошелестел едва различимый шепот. Узнать голос Габрант не мог. - А теперь будь умницей и делай, что я скажу, - кинжал слегка переместился, заставляя Ноа закусывать губу. Ожидание боли было как ожидание ласки, только хуже, в сотню раз хуже. Он напряг мышцы, изо всех сил стараясь не поддаваться. Краем сознания уловил шелест ткани и запах оружейной смазки.

"Все-таки не один!"

Он не удержался и сдавленно охнул, когда кинжал двумя точными движениями располосовал его штаны, почти не задев кожи. Почти - он увидел, как кровь сочится из еле заметного пореза на бедре. Рука, державшая оружие, принадлежала мужчине, но Габрант не знал, кто именно явился сегодня на бал в черных перчатках (черных, не белых!). Ноа на пробу повел плечами, и острие кинжала тут же кольнуло его под подбородок.

- Не дергайся, - посоветовал все тот же холодный, невыразительный шепот. - Ты же не хочешь, чтобы это случилось с кем-то другим?

Рука в перчатке погладила незащищенную кожу. Габрант вздрогнул, когда незнакомец сжал его член, непроизвольно отшатываясь - и в то же время чувствуя, как что-то тягучее, постыдное, тугой петлей свившееся внутри просится наружу, требует разрядки.

- А если откажешься с нами играть, - с угрозой прошипел незнакомец, - мы можем найти кого-нибудь еще. Допустим, я видел в главном зале маленького Солидора, бедняжка совсем один...

"Ларса!" - имя на мгновение застило сознание белой вспышкой. Где носит эту идиотку Дрейс?

Кинжал у самого горла, пистолет - внезапно все перестало иметь значение.

Габрант ударил не думая, не глядя, даже не заметив острой боли, когда сталь чиркнула по ключице. Развернулся, прикрываясь обмякшим противником от возможного выстрела, запутался в остатках штанов, и беспомощно рухнул на колени, отшвыривая нападавшего прочь. Он еще успел увидеть темно-лиловые перья на тонко сработанной маске и прядь смоляных волос, но понять, что это значит, не смог - помешало направленное ему прямо между глаз дуло пистолета. Ноа замер. Он не мог отвести глаз от черного пустого зрачка, готового извергнуть дым и пламень и оборвать его жизнь.

Внезапно он почувствовал боль в раненом плече и липкую горячую струйку, пачкающую серебристый мех, ему хотелось закричать: "И все?! Вот так просто?", но он мог только смотреть в лицо своей смерти с обреченностью кролика, загипнотизированного василиском. Глупо, так глупо...

Однако человек с пистолетом слишком долго колебался - со стороны сада послышался шум: в эту сторону направлялась какая-то загулявшая парочка. Ноа ощерился в слабой пародии на оскал волчьей морды, и стрелок, подхватив своего напарника, отступил, растворился в тенях среди колонн, оставив Судью Габранта на коленях на холодном мраморном полу.

К счастью, спугнувшая нападавших заливисто хохочущая молодежь продефилировала мимо, не обратив внимания на сгорбленную фигуру в нише. Габрант бездумно провел рукой по шее - пальцы окрасились кармином. Лучшим выходом было бы найти лекаря, но в мозгу Ноа билась одна-единственная мысль: Ларса. Мальчик веселится на балу, и никто не подозревает о грозящей ему опасности. Правая рука двигалась с трудом, но Судье все же хватило сил разорвать рубаху и наскоро обмотать полотном рану. Пытаясь привести в порядок безнадежно изгаженные штаны, он даже криво улыбнулся - кажется, мечта Фориса лицезреть его в одной шкуре становилась реальностью. Наконец, кое-как прикрывшись, он встал - и тут же был вынужден схватиться за колонну, пережидая, пока отступит темнота перед глазами. Наконец пол принял более-менее горизонтальное положение, и Габрант, запахнув шкуру поплотнее и пошатываясь, поспешил в главный зал.

***

- Может быть, все-таки объясните, зачем нужно было вызывать фурор и являться перед публикой в таком неподобающем виде? - голос Вэйна был холоднее вечной мерзлоты Ландиса. Ноа упрямо смотрел в пол. Ворочать туго забинтованной шеей было больно, не говоря уж о том, что Габранту проще было вытерпеть порку, чем встретиться взглядом с разгневанным Солидором.

- Приношу свои извинения, милорд, - пробубнил он.

- Ваши извинения меня не волнуют. Меня волнует семилетний ребенок, который теперь не может заснуть, потому что ему всюду чудятся голые окровавленные Судьи в волчьих шкурах.

- Я готов понести наказание, милорд, - кажется, у него покраснели даже уши.

"Идиот! Что мешало найти любого другого Судью и передать ему информацию? - ругал себя Ноа и тут же возражал сам себе. - Маски. Во всем виноваты проклятые маски. Я просто не знал, кого искать".

- Мне нравится, - внезапно произнес Вэйн и снова замолчал. Габрант вскинул голову, недоумевая, что же такое понравилось принцу, и тут же скривился от резкого движения, отдавшегося в плече.

- Мне нравится, что вы не оправдываетесь, хотя могли бы, - закончил принц, сдувая с глаз челку. - Немногие вели бы себя столь достойно.

Ноа не слушал его: расширившимися от ужаса глазами он смотрел на стол, где среди бумаг и письменных приборов из темно-бордовой яшмы лежала небрежно отброшенная маска.

Маска, украшенная лиловыми перьями.

Габранту показалось, что мир перевернулся. Обознаться он не мог, но принц Вэйн! Ларса!..

Солидор, казалось, не заметил душевного смятения своего собеседника. Он легко, по-кошачьи поднялся, обошел стол, задумчиво разглядывая остолбеневшего Судью. Потом прошел к двери и повернул ключ в замке.

Это было в тысячу раз хуже, чем глядеть в дуло пистолета - тогда он знал, ради чего готов умереть. Внезапно вспомнился ясный июльский денек, знамя двух старших сыновей императора, втоптанное в пыль, и Вэйн, в одночасье ставший наследником престола. Вэйн, бросающий к ногам отца окровавленный клинок. Вэйн, равнодушно наблюдающий за пародией на суд, спешно устроенной пытающимся замести следы Сенатом; за главами Высоких Домов, валяющимися у императора в ногах и вымаливающими прощение для непутевых деток.

Вэйн, прячущий улыбку, когда к нему на колени забирается маленький Ларса.

Немыслимо. Невозможно.

В порядке вещей для Дома Солидор.

Холодные пальцы, коснувшиеся затылка, шеи, ощупывающие повязку, и дрожь, которую не сдержать. Габрант вдруг понял, что живым из этого кабинета он не выйдет. Единственный свидетель преступления принца унесет чужую тайну в могилу.

- Преданность - похвальное качество, - почти промурлыкал Вэйн, поглаживая напряженную спину Судьи. Ноа закусил губу - прикосновения обжигали даже через одежду, но принц не привык довольствоваться малым. Затрещали пуговицы, тонкое полотно спустилось с плеч, и Габрант зажмурился - все его существо занимала одна иррациональная мысль: как же по-идиотски он сейчас выглядит в своих бинтах.

- Осталось выяснить, - как ни в чем не бывало продолжил Вэйн, - есть ли у этой преданности границы.

Властные руки развернули Ноа и толкнули к столу; он вяло повиновался, не допуская даже мысли о сопротивлении. Что бы Вэйн ни сотворил в прошлом, будущем или настоящем, он в первую очередь был Солидором. Принц усадил его на край стола, положил пальцы на застежку штанов, и Габрант не сдержал нетерпеливого движения вперед.

Верность императорскому дому впиталась в его кожу, мышцы, кости, ее не вытравить никакими чудовищными преступлениями, но Ноа с ужасом поймал себя на мысли, что это всего лишь оправдание. Он просто хотел мужчину, стоявшего перед ним - и плевать на разницу в возрасте и положении, на субординацию и безопасность Ларсы.

Весь мир сузился до болезненной пульсации где-то глубоко внутри и оглушающего желания. Лицо Вэйна внезапно оказалось слишком близко, настолько, что можно было разглядеть морщинки в уголках глаз - откуда? В двадцать-то с небольшим! - и белую пушинку, прилипшую к нижней губе - принц грыз кончик пера, когда работал с документами. Поцелуй вышел короткий и неуклюжий, Вэйн нахмурил брови, а Габрант робко коснулся его плеча, не решаясь обнять. От близости принца кружилась голова, и Ноа подумал, что если Вэйн прикажет лечь на стол и раздвинуть пошире ноги, то он с радостью выполнит приказ.

"Так что же ты не дал ему взять себя там, у колонны, когда он держал у твоего горла кинжал?" - он вздрогнул, как от удара. Его совесть всегда разговаривала голосом Баша, и поэтому Ноа с тихой яростью ненавидел своего внутреннего резонера.

- Нет, - выдохнул он, проклиная себя.

- Нет? - кажется, Вэйна позабавило его отчаяние.

Габранту показалось, что он задыхается.

- Я готов понести наказание, милорд, - упрямо повторил он, пытаясь не смотреть на то, как принц облизывает узкие губы. Медленно, явно наслаждаясь замешательством Судьи.

- Хорошо, - наконец, сказал он, отстраняясь. - Тогда я буду ждать вас сегодня вечером.

- Простите?..

- Для достойного наказания, - Вэйн смерил его оценивающим взглядом. - Пожалуй, я буду не против, если вы прихватите свой маскарадный костюм. Я рассчитываю на достаточно приятное времяпровождение.

- Милорд, - Габрант кивнул, пытаясь скрыть растерянность. Его отпускают? Но почему? Дают шанс покаяться напоследок? А что если он кому-нибудь расскажет?..

На негнущихся ногах он подошел к двери и уже взялся за ручку, когда его остановил голос принца:

- И, Габрант...

- Милорд? - Ноа обернулся и машинально поймал летящий в него предмет. Та самая маска - у него тоскливо засосало под ложечкой. Все-таки не отпустит. Надеяться бессмысленно - Вэйн Солидор просто играет с жертвой, как сытый кот с испуганным мышонком. Проклятая маска жгла руки, а до двери с торчащим в ней ключом оставалось совсем немного... Габрант обреченно вздохнул и вопросительно посмотрел на принца.

- Передайте Судье Бергану, что Аль-Сида Маргрейса можно отпустить, - Вэйн даже не поднял головы от бумаг, - вернуть ему имущество и заверить в нашем добром расположении. Не забыв напомнить, что если ему придет в голову жаловаться в дипломатический корпус Розаррии, у нас найдется свидетель, который его так закопает - не отмоется. И пускай Берган лично от меня добавит: если я увижу, что вокруг Ларсы крутятся розаррийцы - я Аль-Сида из-под земли достану, и меньшее, что его будет тогда волновать - это репутация. Все, вы свободны до вечера.

Габрант низко поклонился и вышел, аккуратно прикрыв за собой дверь. Ему вдруг показалось, что сила тяжести на Ивалисе уменьшилась как минимум вдвое, и он сейчас просто взлетит до потолка. Пригасить широкую улыбку он догадался только после того, как встреченная им в коридоре Дрейс зарделась, будто маков цвет, от его взгляда. А впереди его ждал о-о-очень теплый разговор с Аль-Сидом Маргрейсом.

Мир постоял немного на голове и снова вернулся к привычному порядку.