Один на один

"Этот выскочка Альмази!"

"Этот выскочка Леонхарт!"

Шепотки за спиной и косые взгляды.

Каждый шаг как по острию ножа.

Быть лучше - это тоже тяжелый труд.

И только когда после дня, полного тренировок, ты сворачиваешься клубочком на своей узкой койке, и все мышцы ноют, отказывая тебе в отдыхе - только в этот момент ты осознаешь, как хрупка броня, отделяющая тебя от остальных. И насколько тебе одиноко под ней. Точно так же, как под тонким серым одеялом с ярлычком и инвентарным номером, пришитым мелкими стежками в углу.

В комнатке с пластиковыми шторками на окне, где можно, раскинув руки, пальцами коснуться стен.

Первый раз вы деретесь глупо, по-ребячески, до разбитых носов и костяшек пальцев. Он цепляется к тебе в коридоре, слово за слово, и все-таки он бьет первым.

Он всегда начинает.

Инструктор делает вам выговор, но, кажется, понимает, что это бесполезно.

А может быть, его тоже очаровала белозубая улыбка Сейфера Альмази.

Ты готов признать, что он может быть обаятельным, когда хочет.

Но только не с тобой. Вы сталкиваетесь еще несколько раз, но теперь уже более осторожно, памятуя о предыдущем опыте. Не на людях. Не оставляя следов. Как будто можно повзрослеть, узнав, что словом можно ранить сильнее, чем сталью.

Как будто можно изменить два таких простых слова: "Это судьба".

Ваши стычки уже настолько привычны, что когда ты возвращаешься в свою комнату и видишь там Сейфера, для тебя это всего лишь продолжение все той же игры.

И когда твой кулак проезжается по его скуле, а он, вместо того, чтобы ответить, ловит тебя за запястье и опрокидывает на койку, ты все еще не понимаешь, что происходит.

Его пальцы в твоих волосах, его губы нерешительно касаются твоего виска. Это уже не по правилам, но тебе внезапно становится жарко, так что - плевать на правила.

Все, что имеет значение, это дыхание, сливающееся в унисон, торопливые, неуклюжие движения, то, как он ругается сквозь зубы, ударившись локтем о стенку, и слишком узкая постель, на которой никак не уместиться двоим.

И ведь первым начал-то он.

Оказывается, в постели вам тоже есть, о чем спорить, но у Сейфера изначально преимущество, а это нечестно. В отместку ты прикусываешь мочку его уха и с удовлетворением ловишь кожей низкий стон.

А может быть, преимущество вовсе не у него...

Пот заливает глаза, одежда в беспорядке свалена на стуле, твои лодыжки нелепо и смешно смотрятся на его плечах, и как же неудобно, и восхитительно, и "а-а-ах, еще..."

Дети, воспитанные как солдаты, вы не умеете просить - только требовать. И отдавать не умеете тоже.

Поэтому таким ненужным кажется движение, которым он убирает влажные пряди волос у тебя со лба. Гораздо привычнее его всегдашний оскал и хлесткое: "Ублюдок!"

"Извращенец!" - мгновенно ощериваешься ты в ответ, и прижимаешься к загорелой спине, вбирая в себя каждый миллиметр кожи, вдыхая терпкий запах, который теперь будет преследовать тебя всюду.

И напоминать о нем.

- Чертов гроб, - ворчит он и спускает ноги с кровати. - Всю жизнь живем в долбаном ящике.

И в этот момент тебе кажется, что вот сейчас-то ты понимаешь его, что ему тоже, наверное, бывает холодно и одиноко, и что его циничные шуточки, которые так тебя бесят - не что иное, как точно такая же, как у тебя, броня.

Тебе хочется верить в это, когда ты приподнимаешься на локте и тянешься губами к губам.

Тебе хочется верить в это, даже когда ты слышишь случайный разговор его подпевал, Райдзина и Фудзин. Ведь не может же быть, чтобы они обсуждали?..

Не может?

- Прикинь, оказывается, его любой может отыметь?

- Утвердительно!

Когда ты сквозь зубы предлагаешь ему выяснить отношения раз и навсегда - дуэль на ганблейдах - для него это пока всего лишь продолжение все той же игры.

Он соглашается легко, со снисходительной улыбкой - кажется, он вообще все делает именно так.

Понимание в его глазах вспыхивает только после твоего первого удара.

Вы уже достаточно повзрослели, чтобы драться всерьез.

Но вы пока недостаточно взрослые, чтобы любить.